Белогвардейщина
Шрифт:
21 июля Ярославль пал. Но еще до 24-го подавляли последние очаги сопротивления, вылавливали и убивали повстанцев по развалинам, подвалам и окрестным лесам. Некоторые попались живыми в руки ВЧК. Как раз к Ярославскому восстанию относятся первые сведения о чекистских пытках, о страшной "пробковой камере" - герметично закрытой и медленно нагреваемой. Когда кровь начинает идти изо всех пор тела... Спастись удалось немногим, в том числе Перхурову и Афанасьеву. Бежал в Казань и Савинков. Он взял в руки винтовку и вступил рядовым добровольцем в отряды Каппеля.
26. Медвежий угол
Новые фронты гражданской войны множились, как грибы после дождя. И везде были чисто свои, характерные особенности. Например, если Туркестан считался медвежьим углом России, то Семир чье (Киргизстан и юго-восток
Накануне, в 1916 г., киргизов решили брать в армию на тыловые работы - в тогдашние стройбаты. До того не брали. Киргизы восстали, начали резать русских. Тогда правительство вооружило крестьян, и резня пошла в обратном порядке. Причем, если казачьи части, усмиряя восстание, действовали умеренно, в рамках службы, то крестьянские отряды отличались крайней жестокостью. Разгром ими кишлаков сопровождался надругательствами, садистским истреблением населения без различия пола и возраста. Около 60 тыс. киргизов бежали в Китай, остальные присмирели. Ситуация сложилась парадоксальная. В самых лучших условиях тут оказались не казаки, а "иногородние", которые тоже были вооружены, но не были обязаны на свой счет покупать коней, обмундирование, нести службу. В отличие от казаков, получавших земельный пай от войска, крестьяне при желании могли прихватить землю и скот у киргизов, чем и пользовались в революционной неразберихе.
Сосуществование нарушили извне. Ташкент наконец-то вспомнил про Семиречье и забил депеши, что, если не свергнут старую власть, будет послана карательная экспедиция, а расходы возложат на местных жителей. Что ж, свергли - фронтовики во главе с Берсеневым и Павловым. Объявили власть рабоче-крестьянскую. А поскольку рабочих тут и в помине не было, значит - крестьянскую. Тех, кто и без того жил лучше всех. Власть своя, поэтому летом попытались все хлебные заготовки свалить на казаков. Те воспротивились. Совдеп послал к ним уполномоченных. Их арестовали. Послали отряд с артиллерией. Пьяные усмирители подошли к станице Талгарской и открыли огонь. У них попросили время на размышление, собрали окрестных казаков и разгромили отряд. Станицы Талгарская, Иссыкская, Кескелен, Большая и Малая Алматинские восстали и обложили г. Верный (Алма-Ату). Но на приступы не лезли и жестокости в войне еще не было. Столько времени мирно рядом жили! Больше было соперничества, чем злобы, больше удалью мерились, чем воевали. Но тут из Ташкента подошел отряд Мураева в 600 штыков. И начал расстреливать, занимая станицы. И пошло... смерть за смерть, погромы, грабежи.
Казаки осадили г. Джаркент и взяли его, держались в Лепсин-ском и Копальском уездах. Крестьяне открыли боевые действия не только против казаков, но и против давних врагов - безоружных киргизов, дунган, таранчинцев. Кишлаки и слободы коренного населения уничтожали до основания. Фронтовая зона легла вблизи Верного и Пржевальска. Красные отряды Мамонтова, Мураева и Павлова пошли на Джаркент. Общими усилиями казаков выбили. Они отошли в Кульджу - в Китай, где были взяты под опеку и поддержаны материально российским консулом. А красные войска огнем и мечом покатились по Лепсинскому и Копальскому уездам. Тысячи казаков бежали в Китай, коренное население истреблялось. Естественно, и киргизы, и дунгане, и таранчинцы метнулись к белым.
Все здешние красные части Мамонтова, Иванова, Петренко, Калашникова были, по сути, распоясавшимися, никому не желающими подчиняться бандами. Грабили, пьянствовали, резали безоружных. В Верном пьяные мамонтовцы взяли прямо из храма
"Войска Семиречья, состоя из местных жителей, середняков и казаков, представляют собой весьма трусливую банду, зарекомендовавшую себя в боях чрезвычайно гнусно. Красная армия Семиречья представляет собой не защитницу Советской власти, а угрозу мусульманству и отчасти казачеству".
Еще один фронт стал намечаться на юге Узбекистана. После разгрома "кокандской автономии" вокруг ее лидера Иргаша начали формироваться силы местных националистов и мусульман. Зародилось басмаческое движение, быстро охватившее горные районы и перекинувшееся в Ферганскую долину.
В "цивилизованной" части Туркестана тоже было неспокойно. В оппозицию к большевикам встали рабочие. Их в республике насчитывалось всего 60 тысяч. В основном железнодорожники, строители, квалифицированные мастеровые. Зарабатывали они тут очень прилично, жили хорошо и на роль опоры для коммунистов никак не подходили. Наоборот, национализация промышленности, всеобщий развал и бесхозяйственность властей серьезно били по ним, лишали заработка. Бардак дошел до того, что здесь, в богатейшем краю, начался голод! Люди получали по 100 г немолотого зерна и 50 г риса в сутки. После взятия Дутовым Оренбурга большевики объявили об учете мужчин от 18 до 35 лет. Началось брожение, митинги. 17.06 серьезные волнения произошли в Асхабаде. Когда же грянула мобилизация на дутовский фронт, рабочие Закаспийской области (нынешняя Туркмения) идти в армию отказались. Заявили: большевикам надо, вот пусть и воюют. Военком Асхабада пытался пустить на рабочих войска. Его избили, солдат разоружали. Начальник гарнизона приказал стрелять в народ. Тогда рабочие сами взялись за оружие, осадили ревком и вызвали подмогу из других городов. На следующий день прикатили два эшелона рабочих из Кизыл-Арвата, эшелон из Красноводска. На ревком навели пушки, и он сдался. Совдеп распустили и переизбрали заново.
Для подавления восстания Ташкентский Совнарком послал карателей - отряд "интернационалистов" из венгерских пленных с артиллерией под командованием Фролова. Он вступил в Асхабад в конном строю с плакатами "Смерть саботажникам". Фролов арестовал и отправил в Ташкент управление железной дороги, насильственно переизбрал Совдеп, объявил осадное положение и сдачу оружия. Пыткой для всего города стал объявленный им комендантский час. После 22 часов выходить из домов запрещалось - это в Асхабаде в июльскую жару, когда жизнь в городе начиналась с заходом солнца, а жители спали вне раскаленных зданий, в садах и на крышах. Сам Фролов с женой-комиссаршей разъезжали на автомобиле с горящими фарами и карали нарушителей.
Изъяв в усмиренном Асхабаде 2 пулемета и 4 бомбомета, Фролов пошел на Кизыл-Арват. Там его уже встретили обороной. Он приказал выдать водки своим венграм и атаковал город. Бой был коротким, погибли 1 каратель и 4 рабочих. Фролов опять переизбрал местный совдеп, забрал орудия и винтовки из арсенала и собрался двигаться на Красноводск. Но 12.07 у него в тылу восстал Асхабад. Возглавил рабочих паровозный машинист Фунтиков. В тыл Фролову послали вооруженный эшелон. Навстречу вышла дружина из Красноводска. Каратели были разбиты, частично пленены, частично перебиты - в том числе сам Фролов с женой. Стачком избрал правительство во главе с Фунтиковым.
Восстание покатилось по Закаспийской области. К рабочим стали примыкать туркменские племена. Посланный для наведения порядка комиссар Туркестанского СНК Полторацкий сумел доехать только до Мерва (Мары). Узнав о приближении восставших, попытался вывезти ценности местного банка, но рабочие Мерва не дали этого сделать. Отцепили от эшелона паровоз, а когда ценности перегрузили на телеги, подпилили оси. Сам Полторацкий был арестован повстанцами и расстрелян. Надо заметить, что в отличие от белоофицерских и белодемократических правительств рабочие не затрудняли себя формальностями судопроизводства. Действовали по-простому, по-рабочему. Вслед за Полторацким, тоже без суда, расстреляли 9 комиссаров Закаспийской области. Точно также, как эти комиссары без суда расстреливали казачьих офицеров, возвращавшихся с фронта.