Белокурый циклон
Шрифт:
– Добрый вечер… герр Максль…
Поэт поднял сначала глаза, а затем и шляпу.
– Рад вас видеть, господин Рансинг. Что вы скажете насчет этой мерзкой погоды?
– С Альп дует. Наверное, будет потепление, – с принужденной улыбкой ответил из своего гнезда Эдди.
– Извините за нескромность, но что вы делаете там наверху?
– И сам не знаю…
– Ну, тогда не стану вам мешать, – ответил поэт и вновь приподнял шляпу, явно собираясь уйти.
– Герр Максль! Вы не могли бы оказать мне помощь?
– К сожалению,
– Я имел в виду не финансовую помощь. Я хотел бы спуститься отсюда.
– Там неудобно?… Скажите, а чего ради вы решили изображать по ночам статую на фасаде виллы?
– Потому что не могу спуститься.
– Это еще не причина, чтобы забираться туда.
– Ветер снес веревку, и она зацепилась за сосну. Вы без труда можете помочь мне, герр Максль.
– Это уж как мне заблагорассудится. Вообще-то я склонен помочь вам, но сначала сбросьте мне сюда одну вещицу. У вас очень симпатичные часы и цепочка к ним.
– Послушайте, это же шантаж! – ужаснулся Эдди.
– Этот вопрос предоставьте моей совести. Так будете бросать или нет? – Часы Рансинга с короткой, толстой цепочкой с первого взгляда очень понравились Макслю. Вопрос только – из настоящего ли все это золота? В Цюрихе ему однажды продали трость с серебряным набалдашником, а потом обнаружилось, что серебра там столько же, сколько в водопроводном кране. С тех пор Максль стал осторожнее. Он вновь сделал вид, будто уходит.
– Подождите!
Полным презрения жестом Эдди швырнул часы, с глухим стуком свалившиеся на клумбу.
– Постыдились бы! – крикнул Эдди. – Поэт и такой материалист!
– Ошибаетесь! Как поэт я не материалист! За свои произведения я ни разу не получил ни гроша… Где эти чертовы часы?
Теперь Максль никак не мог найти часы. Завывал ветер, накрапывал дождь, и Эдди не сомневался, что подхватит воспаление легких. Наконец часы нашлись.
– Ну, давайте же!.. – поторопил поэта Рансинг.
– Послушайте, однажды я был уже обманут. Если не возражаете, я сначала покажу часы специалисту.
Эдди чуть не свалился со своего насеста.
– Но послушайте же! Я каждое мгновенье могу упасть…
– Закройте глаза и молитесь. Я только сбегаю к Хеграбену, это не займет и четверти часа. Прекрасный часовщик. Сестра у него, между прочим, замужем за художником. Он взглянет на часы и, если золото не фальшивое, я помогу вам…
– Герр Максль! Вы…
– Не надо благодарностей! Я поспешу вернуться вам на помощь, потому что тот, кто дает быстро, дает вдвойне.
Эдди непрочь был бы дать кое-что поэту и быстро, и вдвойне, но тот уже убежал.
Ветер немного утих, но зато дождь шел теперь с мокрым снегом. Начавшая подмерзать одежда потрескивала, словно засахаренная…
Хеграбен то ли жил не так уж близко, то ли крепко спал, потому что поэт вернулся только через полчаса.
– Все
– Лестницу… Принесите лестницу… – прокрякал Эдди.
– Это лишнее. Пожарники привезут ее с собой. Издалека послышался звук горна.
– Мерзавец! Вы вызвали пожарников?
– Не полицию же мне было вызывать!
– Здесь есть лестница… Умоляю… Прежде чем они приедут…
– Просто замечательно! А потом меня обвинят в ложном вызове. Скажите – а на скольких камнях те часы?
…Пожарная охрана поднялась по тревоге! Во главе с брандмейстером Цобельманом! Застучали копыта четырех лошадей и мула, запряженных в экипаж с насосом и лестницей.
Узнав о случившемся, Цобельман прежде всего затрубил в горн. Пусть у жителей поселка будет достаточно времени, чтобы собраться на месте великого события. Затем брандмейстер быстро переоделся в бело-синюю парадную форму. Что еще сделать? Такой редкий случай! До сих пор эту проклятую дыру даже пожары обходили стороной.
– Все готово?
Вперед! Застучали колеса, запел горн, бешено зацокали копыта!
Вокруг виллы уже и впрямь собралось порядком народу. Все с любопытством разглядывали сидящую в глухом окне жалкую фигурку, с одежды которой, словно из водосточных труб, капала вода.
Но, ура, прибыли пожарники!
Последовали недолгие маневры с лестницей. Сначала ее придвинули поближе, потом вновь отодвинули. Один из пожарников взобрался на лестницу приветственно махнул рукой толпе.
Это было феноменально! Все дружно зааплодировали.
– Давай! – крикнул Цобельман.
Лестница уперлась в стену. Теперь уже все население Мюглиам-Зее собралось вокруг виллы.
Операцию по спасению иностранца чуть не сорвал, однако, господин Воллисгоф. Он уже крепко спал, когда дочь разбудила его. Дело в том, что и часу не прошло, как Грета проснулась от спазм в желудке, а причиной их была прописанная доктором от бессонницы сода. Доктор, решив все-таки, что у Эдди просто разыгрались нервы от малокровия, позвонил в аптеку и попросил, чтобы вместо обозначенного в рецепте веронала пациенту выдали бикарбонат натрия. Итак, разбудив отца, Грета испуганно сообщила ему, что перед домом в присутствии всех жителей поселка пожарная команда проводит какие-то странные маневры.
Накинув халат, Воллисгоф выбежал в сад, глянул ввысь, куда была устремлена лестница, вновь вернулся в дом и выбежал снова – уже с мелкокалиберкой в руках. Вскинув ее, он прицелился в скорчившегося над балконом Греты Рансинга.
Сшибить засевшего в глухом окне гостя было бы, с какой стороны ни смотреть, простейшим выходом из создавшегося положения. Не исключено, что даже Рансинг согласился бы с этим, но в последний момент Цобельман подбил руку изготовившегося стрелка.
– Наденьте что-нибудь, а то простудитесь! – проорал он в ухо Воллисгофу.