Белорские хроники (сборник)
Шрифт:
«...надеюсь, это ее хоть немного развлечет». Я все-таки успела пробежать глазами последнюю строчку. Но огорчать отца очередной вспышкой гнева постыдилась.
– Можно подумать, без этой писульки тебя туда не пустят, - вымученно улыбнулась я. Ссориться со знаменитым магом градоправитель не рискнул бы даже с того света: найдет как и там достать.
– Да на турнире весь город будет, плюс столько же приезжих. Вход - пять менок.
– Доча, дело не в «пустят». Людям нашего уровня неприлично ходить по сборищам, на которые их не приглашают. Тем более сидеть на одной лавке с простолюдинами. А это, -
– Который в прошлом году рухнул нам на головы, - не преминула напомнить я.
– Досадная случайность, заклинание срикошетило!
– с жаром вступился отец за излишне увлекшихся коллег.
– Городской маг клялся, что в этом году так заговорит шесты, что они не шелохнутся даже от «ледяного урагана».
– Ага, и будут единственными, что останется на облысевшем холме. Или вообще вместо холма.
– Так ты со мной не пойдешь?
– огорчился папа.
– Конечно, пойду. Мне ли бояться каких-то там навесов?
– не слишком удачно пошутила я и поспешила добавить: - К тому же мы с Даром поспорили, кто из магов выиграет турнир, и я хочу увидеть, как вытянется лицо нашего зазнайки.
– Вообще-то твой брат наказан, - нерешительно признался отец.
– Это надо ж было додуматься - повесить на беседку пугал... визуальный фантом четвертого уровня! Да еще такой непотребный.
– Какой?
– живо заинтересовалась я.
– Это не для ушей юных девушек, - с нажимом сказал папа, и я поняла, что Дар уговорил-таки знакомого тролля попозировать для съема матрицы в исконном боевом наряде, то бишь поясе с ножнами.
– Бабушка едва не умерла от ужаса!
– В папином вздохе сквозила горечь несбывшихся надежд.
– А может, от разочарования?
– проворчала я.
– Когда поняла, что это всего лишь фантом...
– Да, но если я отменю наказание, это будет непедагогично!
– жалобно вздохнул отец.
– Зато весело. Где еще мы найдем такого ехидного герольда?
В прошлом году брат довел до икоты не только нас, но и соседей по лавкам, громко живописуя происходящее на ристалище. Один из участников, а именно знаменитый Ведул Крысолов, которому услужливо пересказали Даровы речи, публично заявил, что с удовольствием надрал бы паршивцу уши, но, к сожалению, не может поднять руку на ребенка, поэтому подождет, пока Дар вырастет, и убьет его на дуэли. Брат пришел в восторг и вместо того чтобы устрашиться и раскаяться, приналег на боевую магию.
– Ладно, - решился отец, - зови его. Только не говори, что я вот так сразу согласился! И вообще, намекни, что я на него сержусь и ожидаю, что он искупит свою вину хорошим поведением... хотя бы в ближайшие несколько часов.
– Не переживай, я совру, что все утро с рыданиями ползала за лютым тобой на коленях, моля о пощаде.
Папа рассмеялся, хотя это вообще-то была не шутка. Чтобы я да упустила такой прекрасный повод поизмываться над братом?!
– Тогда пошли собираться, до начала турнира осталось меньше двух часов. И... мы ведь договорились, Рин?
– Договорились, - уныло подтвердила я, снова почувствовав себя маленькой заплаканной девочкой.
– Больше никаких глупостей. Ну, по крайней мере, днем...
Магический турнир проходил в Белории всего второй раз, но уже ославился, тьфу, прославился на весь мир, ибо до сих пор чародеи мерились силами только на дуэлях или в войнах, которые, по мнению
Понятия не имею, как Ковену удалось выбить у короля Наума разрешение на сие эпохальное мероприятие, но, прежде чем он успел протрез... одуматься, в столице уже кишмя кишели боевые маги, хищно потирая ладони при виде давних врагов и конкурентов. Отмена турнира грозила обернуться куда более опасной свальной дракой, поэтому король спешно перенес действо в Камнедержец, которого, если что, не так жалко. Сам же якобы в целях поправки здоровья укатил в свою озерную резиденцию, то бишь в противоположную от злосчастного города сторону.
К чести населения, закаленного соседями-вампирами, к грядущему магопредставлению оно отнеслось куда спокойнее правителя. И хотя в лавках моментально исчезли соль, крупа и амулеты, улицы с той же скоростью заполонили приветственные плакаты и лотки с сувенирами: расписными тарелками и глиняными медальками с гербом Камнедержца, а также фигурками самых знаменитых магов, аляповато раскрашенными и для пущего сходства подписанными. Катисса Лабская, магичка вспыльчивая и скорая на расправу, чуть не превратила в статую самого лотошника, чей товар выгодно отличался от соседского наличием свистка в нижней части изделия. Бедолагу спас проходивший мимо Кивр Ружанский, изъявивший желание закупить дюжину сих предметов народного промысла на подарки общим друзьям, и незадачливый торговец под шумок (точнее, грохот, блеск молний и свист пульсаров) улепетнул.
Утвержденные Ковеном правила сильно разочаровали некоторых магов: калечить и убивать противника строго воспрещалось. Боевые заклинания - только с обязательным саморазрушением в пяди от проигравшего, порчи - обратимые, а также никаких ураганов, наводнений, жертвоприношений и нежити, которую могли упокоить не так быстро, как надеялись. Под ристалище выделили травяную котловину перед западными воротами Камнедержца. Градоправитель с удовольствием бы отнес его еще дальше (лучше всего в Козьи Попрыгушки [4] , чтобы решить вопрос с турнирами раз и навсегда), но ослушаться королевского приказа не посмел. Зато в отместку возвел на склонах ряды скамеечек из бракованного леса, выставив Ковену счет как за резные стулья из мореного дуба.
4
Топи на севере страны. Известны своей исключительной зыбучестью и изобилием населяющей их нежити.
В день перед состязаниями городской храм собрал годовую меру пожертвований, а на исповедь записывались аж за две недели. Лавки закрылись, скот удивленно мычал в запертых хлевах. В избах рыдали дети: помладше - от страха, постарше - что не пускают поглазеть на «калдунов и ведьмов».
На поверку оказалось, что все не так уж страшно. Ну скособочился дом-другой, в мостовой появились новые ямы (проигрывающие старым и по глубине, и по количеству), а гулять ночью по кладбищу и раньше мало кто отваживался. Однако ушлый градоправитель состряпал и отправил во дворец такое скорбное и проникновенное письмо, что Камнедержец на полгода освободили от налогов, да еще выплатили из казны три сотни золотых.