Белоснежка, 7 рыцарей и хромой дракон
Шрифт:
Я задрожала от бушевавших внутри эмоций. Вот довел, ну неужели простые вещи нужно разъяснять?
Он сжал меня еще сильнее, заставляя дергаться, чтобы вырваться из объятий и зашептал в ухо.
– Почему? Потому что ты настолько дорога мне, что я принял бы любого, слышишь, любого ребенка от тебя. И мне без разницы твое прошлое, со сколькими ты спала, кого целовала и о ком раньше мечтала по ночам. Ведь сейчас только я, да, Саша? Так отчего тебе важно, есть ли у меня дети? Я не шестнадцатилетний
Он прижался сзади, буквально влепляясь в меня. По коже бежали мурашки, меня потряхивало уже не от захвата, а от мечущихся мыслей.
А Полунин дышал горячо, покусывая верхнюю беззащитную часть уха и говорил все быстрее.
– У меня нет детей, представляешь. Ни духовных, ни во плоти. Эту стерву я не видел больше года и забыл о ней совершенно. Кто-то отрыл старые связи, поднял тину со дна. Я вообще не люблю унижать женщин, какие бы они не были, поэтому да, заменил обвинение Маргарите, узнав, что она ждет ребенка. И серьезный срок ей поменяли на условное. Все. В этом можешь считать меня виновным.
Его ладони скрестились, врываясь в вырез платья, оно затрещало, но мне было все равно. От горьких слов, тяжелого дыхания и крепких, почти удушающих ласк, моя грудь отяжелела и звала, стенала, молила о внимании. Он влез внутрь бюстгальтера, и я застонала он ошеломляющего облегчения, ощутив, как Полунин сжал беззвучно молящие полушария.
– Ты оплачивал ей роддом? – срывающимся голосом спросила я.
– Нет.
Вершинки грудей сжали и освободили, опять потерли между пальцев и снова освободили. В такт сорванному стуку двух бьющих рядом сердец.
– Ты думал, я спала с другими?
– Да.
– Козел.
Я повернула голову, и мы поцеловалась. Впиваясь в губы, прикусывая друг друга, выхватывая дыхание. Почувствовав, как ползет наверх подол, я осознала, что привидение в шкафу может услышать то, что ему не предназначалось. Но остановиться не был сил.
– В прихожую.
– Плохая девочка.
Меня почти вытолкнули в крохотный коридорчик, но я успела дернуть дверь в комнату, закрывая ее за собой.
– От кого прячешься?
– Циппес в шкафу.
Я уперлась руками в стену и услышала тяжелое дыхание сзади, переходящее в рычание.
– Эк ты Сереженьку Ципперсона по-свойски. И что в шкафу «Ципес» делает? Ты спишь с ним?
Я невольно вскрикнула от мгновенной прорезывающей боли, этот развратник порвал трусы. Хорошо в этот раз надела тоненькие, а то в запале и ноги мог лишить, с него сталось бы.
– Не сплююю я с ним, только с тобой, дураком. А Ципеса так, в шкафу передерживаю.
– Правильный ответ. Пусть там и сидит. Покричишь?
–
Он был везде. Ласкал грудь, живот, целовал и покусывал шею. Треск одежды и тяжелое дыхание, словно мы дрались, да отчасти это и происходило.
– Почему сразу про тайные ходы не сказала?
– Тебя подозревала. Кто еще их мог понастроить?
– Не доверяешь, значит, закрываешься.
И он рванул платье, разрывая тоненькое творение Николя на части. Единственное платье, которое я заказала сама, въезжая в Асташево, то, которое одела специально для этого жеребца.
Я лягнула ногой назад, попала куда-то в район коленки. И Полунин взвыл.
Меня резко выгнули, и длинное горячее движение тела о тело, естественное и многообещающее, обожгло до стона.
– Никуда не денешься, покричишь, - рычал Артем, отмечая, но не захватывая, прижимаясь в тесном сумасшедшем танце тел, - и чтобы больше никаких тайн. Рассказываешь все вплоть до детских снов.
Да как он себе это представляет? Привет, я – Саня, у меня есть привидение, а еще талант открывать двери куда хочу.
– Выкуси, я не обязана раздеваться до красных труселей.
– Детка, - рассмеялся он, - ты полностью голая. И такой будешь для меня всегда. Со всеми своими маленькими глупыми тайнами.
Мои маленькие глупые тайны могут оказаться посерьезнее твоих больших умных. Я протяжно застонала и замотала головой, возвращая себе разум.
– А ты? Тоже свои тайны раскроешь? Сколько у тебя было Маргарит?
И меня прожег белый свет. Насквозь.
– Говорил же, что закричишь. Подо мной – только кричать, Сашенька.
Движение.
– Сколько было. Ты права. Сейчас самое время посчитать. Раз. Два. Три…И еще. Еще.
– С.. Скотина.
– Итого - пачками, у меня их было - пачками. Иногда по несколько одновременно. Лучше я тебе это скажу, чем от других узнаешь. Сотни, тысячи. И плевать, я их не помню. Ты - единственная. Слово даю.
Бесконечная, заоблачная самовлюбленность. Если бы не стояла спиной, вцепилась бы ему сейчас ногтями в наглую, циничную физиономию. Как можно быть единственной после армии? Чего-то я не понимаю в этой жизни. И как же хорошо, как мне хорошо.
Мы стонали вместе, потом я закричала, тут же повернула голову, утыкаясь себе в плечо. Он имел меня, играл талантливым профессионалом на музыкальном инструменте дрожащего от наслаждения тела. И куда деваться скрипке? Только петь и звенеть струнами.
– Сашенька, Сашенька моя. Ты станешь счастлива. Я за тобой ухаживаю, секс у тебя будет самый лучший. У нас все идеально.
Артем говорил рвано, с перерывами. Мою голову сжали ладонями и выпили стоны удовольствия, которые я не могла сдержать.