Белоснежка и команда мечты
Шрифт:
Дара посмотрела на нее: щеки девушки залились краской, губы дрожали, пальцы теребили выбившуюся из косы кудрявую рыжую прядку. Казалось, еще немного – и разревется.
– Подумаешь! Пусть смеются, тебе жалко, что ли? – фыркнула Балсан и закатила глаза. – Еще ничего не случилось, а ты уже ноешь. Сидела бы дома, училась пироги печь.
– Я умею печь пироги! Конечно, тебе-то легко говорить. Над тобой никто никогда не потешался, а если и начнут – пожалуешься толпе своих воздыхателей, они шутникам тумаков отвесят.
– Ой все! Я не виновата, что тебе и пожаловаться
– Ах ты… вертихвостка! – крикнула Юмсун и смахнула первые слезинки.
– Плакса, – парировала Балсан, демонстративно отворачиваясь.
– Угомонитесь обе! – рявкнула Аюна и вопросительно посмотрела на Дару.
Повисло напряженное молчание. Все ждали, когда Дара заговорит первой, а она переводила взгляд с одного лица на другое, ища поддержку, но видела лишь сомнения. Разве что неугомонная Аяна выглядела заинтересованной, другие же…
Дара вздохнула. К такому она оказалась не готова, но предать мечту не могла. И тогда она решила, что отправится хоть к черту в пекло, а если друзья от нее отвернутся – пойдет одна. Лучше сгинуть в горах, чем прожить остаток жизни неудачницей.
– Я понимаю, что для вас это неожиданно, – тихо сказала она, – и не имею права требовать, чтобы вы все бросили и пошли за мной. Знаю, будет непросто, но я верю, что если мы захотим, то справимся с чем угодно! Вместе нам любое дело по плечу. Давайте не будем спорить и тем более ссориться, просто скажите: вы со мной?
– Конечно! – воскликнула Аяна.
Другие молчали. Каждая секунда этой тишины казалась Даре осязаемо тяжелой, падала на плечи, пригибая к земле. Она не понимала, как теперь быть. Что она скажет Хайдару? Как после этого разговора сможет смотреть подругам в глаза?
– Ладно, я пойду, – вздохнула Аюна. – Я как-никак охотник, лес знаю. Не могу вас бросить с голоду помирать.
Аяна, ходившая в лес наравне с сестрой, насупилась, но смолчала. Немногословная Номин, все это время тихо размышлявшая о чем-то в своем углу, коротко сказала, что в деле. Наконец отозвалась Идама, самая давняя, самая близкая подруга. В ожидании ее ответа Дара затаила дыхание.
– Я пойду, если пойдет Балсан, – процедила Идама сквозь зубы, блеснув глазами из-под густой челки цвета воронова крыла. – Прости.
Упомянутая красавица снисходительно усмехнулась. Эти двое делили внимание одного юноши, и если для Балсан он был всего лишь очередным из множества поклонников, то Идама имела на его счет далеко идущие планы, долго добивалась ответных чувств и не желала, чтобы ее усилия пошли прахом.
– Не то чтобы я не хотела… – задумчиво протянула Балсан, как всегда, довольная всеобщим вниманием, – все лучше, чем выращивать этих глупых цыплят. Но не знаю, отпустят ли – родители не давали мне согласия покидать Цитадель.
– Меня точно не пустят, – всхлипнула Юмсун, отец которой славился суровым характером. – И без того говорили, что выдумала глупость, а в экспедицию… Разве мы можем с таким делом справиться?
Вновь воцарилась тишина. Шесть пар глаз вопросительно смотрели на Дару, а она вдруг поняла, что и впрямь не сможет. Что Хайдар был прав,
– А мы сможем? – словно подслушав ее мысли, осторожно спросила Идама. – Может быть, они придумали такое испытание нарочно? Решили посмеяться над тобой?
– Хайдар не стал бы так поступать, – ответила Дара, но на самом деле она уже не была в этом уверена.
Женщина может работать в шахте!
1.1.
Хмуро глядя на отчитывавшего ее главреда, Лиза в который раз против воли отметила, что он похож на шмеля. Наверное, из-за телосложения – он был довольно высоким, полным и имел привычку сутулиться, отчего казалось, будто круглая голова, покрытая густыми, как шерсть, короткими волосами, растет прямо из плеч. Сходство усиливалось из-за его любви к объемным мохнатым свитерам и тембра голоса, гулкого и басовитого.
– Ваша статья очень хорошая, – гудел главред, – познавательная. Мне в самом деле понравилось…
– Так понравилось, что вы решили ее не выпускать, – язвительно отозвалась Лиза.
– Да поймите вы наконец, у нашего журнала есть своя направленность! Какие шахты, какая Украина? Хотите, чтобы в обсуждениях разгорелся политический спор? Милая моя, у нас издание для женщин!
– А я и написала про женщин. Про сильных, отважных, потрясающих женщин, которые, между прочим, совершили почти невозможное! При чем тут вообще политика? Или вы полагаете, что нашу аудиторию интересуют только гороскопы и реклама косметики и тряпок?
Главред шумно вздохнул, извлек из кармана клетчатый носовой платок и промокнул лоб. Затем вновь воззрился на сидящую напротив сотрудницу. Взгляд его выражал страдание, будто это она разгромила в пух и прах его работу, а не наоборот.
– Я не вижу смысла продолжать спор. Вы же умная девушка, Лизавета, и сами все понимаете. Мы не можем размещать в журнале все подряд, даже если материал очень хорошо написан.
– Все подряд? – вспылила Лиза, не замечая, что повышает голос на начальство. – Да это лучшая моя работа! И вы прекрасно это знаете.
– Еще раз повторяю: статья хорошая. Только нам она, увы, не подходит. Может быть вам попробовать пристроить ее еще куда-нибудь? А в номер мы возьмем что-нибудь из запасов… Например, ту вашу, про десять причин, по которым вам надо быть вместе, или как там она называлась. Она давно своего часа дожидается.
– И пристрою! – Лиза не стала напоминать, что и «десять причин» в свое время были главредом раскритикованы.
Тогда было даже не обидно – она прекрасно понимала, что тот текст вышел слабым, банальным и, если уж совсем честно, довольно глупым. Но сейчас девушка едва не плакала от столь ужасной несправедливости. В этот раз она душу вложила в работу, перелопатила горы материала, потратила уйму времени, придумывая оригинальные и интересные вопросы для интервью. Она была уверена, что ее колонка станет лучшей в номере, а в результате…