Белоснежка и семь апостолов
Шрифт:
— Вон она, — Влад указал рукой, — вторая справа, высокая, стриженная под мальчика, в очках.
— А можно я лучше вон ту, кучерявенькую? — робко запротестовал Артурчик. Отто встряхнул его еще раз, так что у левитатора клацнули зубы.
— Только эту, — сказал он раздельно. — Дальше. Посмотришь ей в глаза, как ты умеешь, выведешь на арену и будешь с ней в воздухе вальсировать минуты три. Уяснил? Мы ее подстрахуем, не бойся. И улыбайся, гад, улыбайся, как никогда в жизни ни одной девчонке не улыбался. Понял меня?
Хорошо. Потом тихо проводи сюда. Дальше — наша забота.
Поддерживать напарницу Артурчика в воздухе должны все. Потому что она, как и я до нее, летать не умеет. А Артурчик может один не потянуть при всем своем даровании. Раньше-то я была похудее, мы этот номер прокатывали по пять раз на дню; а теперь, увы, его усилий хватает только чтобы дотянуть меня до крыши кемпера. Растолстела Венди, пришлось переквалифицироваться в Белоснежку; только вот прозвище с тех пор и осталось.
— Хорошо, сделаю, — обреченно сказал Артурчик. — Только объясните, в чем дело.
Отто кивнул в сторону нашей подопечной:
— Эта девочка собирается покончить с собой. И она — инициированный маг-пирокинетик. Дальше объяснять или сам сообразишь?
— Опа, — только и сказал Артурчик.
— То-то и оно, что «опа», мистер Бэтмен. Я бы даже сказал — полная опа. У тебя три минуты, чтобы вернуть ей смысл жизни. Понял? Молодец. Да, Венди, у тебя не осталось какого-нибудь вчерашнего букета?
Вообще-то я не люблю цветы в букетах и всегда стараюсь от них после выступлений как можно быстрее избавляться (Отто, конечно, об этом знает), но иногда дарят что-нибудь исключительное, и тогда я их оставляю. Вчера вот я оставила себе одну нереальных размеров лиловую розу. Она вся была как из бархата, роскошная королевская роза. Я еще хотела подвесить ее головкой вниз и засушить на память.
— Осталась одна роза, — сказала я.
— Тащи.
Когда цветок был вручен Артурчику, Отто добавил:
— Держи, я в тебя верю. А ты, Владка, вызови Артема и обрисуй ситуацию как есть. Без лишних красок.
Парни исчезли, и мы остались вдвоем в нехорошей нервной тишине. Я видела, как Отто волнуется. Он даже закуривать не стал. Истинная правда, он переживал сейчас за эту незнакомую девчонку, как за собственную сестру или дочь. Я знаю. Отто всегда такой. Не умеет быть посторонним. Не умеет не замечать.
Кто из мудрецов сказал, что главного глазами не увидишь, и зорко одно лишь сердце? Кажется, Экзюпери. Это он про Отто сказал. У Отто самое зоркое и самое большое сердце.
Отшумели аплодисменты Питу, и Артем вышел объявить номер Артурчика. На миг стало совсем тихо. А потом Димка завел песню со старой пластинки «Питер Пэн и Венди», мелодичную и безумно трогательную.
Где-то среди небывалых широт, Сказочный остров, как детство, живет. Остров полета волшебной мечты, Остров, куда улетаешь и ты, Куда и ты улетаешь…Артурчик был неподражаем. Безо всяких слов, без предупреждения он подошел к девушке, властно протянул руку, и, как в трансе, та шагнула ему навстречу;
Зрители так шумно втянули в легкие воздух, как будто у всей деревни разом случился внезапный приступ удушья.
Кажется, даже на расстоянии, даже сквозь музыку было слышно, как заходится ее сердце.
Только бы не спалила никого от восторга…
Зазвучал второй куплет:
«Рыжее солнце горит в небесах, мчатся пираты на всех парусах…»Пара понеслась по кругу, а их причудливо изогнутая тень заскользила по задранным вверх лицам зрителей, по ошалелым глазам, по разинутым ртам — никому уже и в голову не приходило искать веревки. Разверзнись сейчас небеса и появись над нами ангелы с трубами — спорю, даже это не вызвало бы на лицах большего изумления.
Песня подошла к концу. Артурчик опустил свою даму на землю и поцеловал ей руку. Зрители медлили хлопать. Мучительно тянулись вязкие секунды. А потом — враз — звонко и азартно забили в ладоши дети. Взрослые тоже очнулись и, словно спохватившись, захлопали.
Дальше ждать было нечего. Снова выскочил Артем, выразил благодарность отважной девушке и элегантно поаплодировал удаляющейся паре (Артурчик уже осторожно вел ее под локоток за кемпер). Следующим должен был выступать Чжао с номером «Чудеса тибетских лам».
Невидимые зрителям, мы с Отто выскочили навстречу Артурчику. И вовремя — девчонке стало дурно, Отто констатировал обморок; пришлось внести ее в кемпер и уложить на моей постели.
— Как ты? — шепотом спросила я Артурчика, пока Влад искал в аптечке нашатырь.
— Переволновался, блин, думал— рухну к чертям. Представляешь, она за все время не моргнула ни разу. Ни разу!.. Она и в обморок с открытыми глазами стала падать… Блин, — Он перевел дыхание и вытер лоб. Я только сейчас заметила, что длинная челка его сделалась за эти три минуты мокрой и прилипла к коже тонкими черными шнурками.
— Розу где-то выронили… — вдруг сказал он. — Пойти, что ли, подобрать?..
— Сиди, Бэтмен. — Я удержала его за руку. — Может, тебе тоже нашатырю дать?
— Н-нет, — пробормотал он неуверенно.
Девчонка открыла глаза. Сейчас спросит: «Где я?»
Она поджала ноги и попыталась сесть.
— Со мной все в порядке. — Она шмыгнула носом и поправила очки. — Я вас напугала, да? Извините…
— Ничего-ничего, — заулыбалась я и бодро соврала: — После этого многие в обморок падают. Правда, Артурчик? Ты держалась молодцом. Влад, не ищи нашатырь.