Белоснежка идет по следу
Шрифт:
— А ты, Картошка, смотри не форшманись еще раз. Иначе тебе крышка. Тому, кто портит Папе настроение, Папа портит жизнь. Сечешь?
— Да все будет тип-топ, братан. Не сомневайся.
И в этот момент, надо же такому случиться, у Юльки под ногой провалилась сгнившая половица.
Крак — раздался громкий звук.
Брыкин мгновенно оценил ситуацию.
— Бежим, — схватил он девочку за руку.
И они побежали.
Поворот. Коридор. Поворот. Лестница вниз. Направо. Налево. Одна проходная комната, вторая проходная
А позади — голоса бандитов.
— Брось ты, Цыган, дергаться. Это крысы шебуршат.
— Крысы не крысы, а держи пушку наготове.
— Да держу, держу…
Юлька и Стас замерли. Шаги приближались. Становились все громче… громче… громче…
Спасти ребят могло только чудо.
И чудо произошло.
— Гав-гав-гав! — раздался на весь дом яростный лай Белоснежки.
— Вот шельма! — послышались вслед за лаем вопли Жуликова. — Да отцепись ты от меня!..
— Эй, Картошка, ты чего?
— Да собака бродячая юбку мне порвала.
— Ха-ха-ха! — расхохотался Цыган. — Вот, оказывается, кто по дому бегает.
Шаги и голоса стали удаляться. Опасность миновала. Ребята перевели дух. А Картошка и Цыган вернулись к прежнему разговору.
— Когда ты это дельце с надзирателем обтяпаешь? — спросил Жуликов.
— Завтра утром. И если все будет в ажуре, он передаст тебе записку от Скальпеля. Сечешь?
— Во сколько?
— Часика в четыре.
— А где?
— На…
И тут, как назло, дверь — бац! И захлопнулась от сквозняка. И Брыкин разобрал лишь: «… лавочка у Тургенева…»
— Ты слышала, где он встречу назначил? — тихо спросил Стас.
— Нет, не слышала, — прошептала в ответ Юлька.
— Вроде лавочка какая-то. У Тургенева.
— Есть такая лавочка, — сказала Оладушкина. — Книжная лавка «У Тургенева».
— А где она находится?
— Рядом с площадью Тургенева.
— Надо срочно предупредить Чайникова. Рулим отсюда.
— Ш-ш. Вдруг бандиты еще не ушли.
Брыкин подкрался к двери, послушал.
— Вроде ушли.
Он хотел открыть дверь, но дверная ручка отсутствовала. А проржавевший замок защелкнулся.
— Блин! Дверь на замок закрылась. — Стас подошел к окошку. — И окно маленькое. В такое фиг пролезешь. Во, влипли.
— Ничего, утром покричим, кто-нибудь нас услышит и освободит, — беспечно сказала Юлька.
Брыкин был настроен не столь оптимистично.
— Да кто нас услышит? Дом у самого леса стоит.
— И-и-и, — раздалось тоненькое повизгивание, и в окошко просунулся собачий нос.
— Белоснежка! — обрадованно воскликнула девочка. — Какая же ты умница! Ты нас спасла!..
— Может, она еще раз нас спасет, — задумчиво произнес Стас. — Давай напишем записку Чайникову. А Белоснежка ему отнесет. А потом сюда его приведет.
Несмотря на то, что положение ребят было не очень-то
— Ну, ты даешь!
— А что? Она у Саши была один раз дома.
Юлька еще раз фыркнула:
— Ага. Ты, значит, говоришь Белоснежке: «Отнеси Саше записку». Она садится в электричку, доезжает до Питера, там пересаживается на метро… Так, что ли?
— Примерно так, — невозмутимо ответил Брыкин.
— Да у тебя крыша поехала, Стасик.
— Ну а как же пчелы находят свой улей? — запальчиво заговорил Стас. — Хотя собирают мед в десятке километров от него. И птицы всегда с юга прилетают в одни и те же места.
— Белоснежка тебе не пчела и не птица.
— Вот именно! Она в сто раз умнее… Слушай меня внимательно, Белоснежка, — начал объяснять собаке Брыкин. — Я сейчас напишу записку, а ты отнесешь ее Чайникову. Помнишь, мы к нему заходили? Его мама еще кормила нас супом с клецками и бифштексами.
Белоснежка облизнулась.
— Видишь, она помнит, помнит! — Стас продолжил свои объяснения: — Записку передашь лично Саше в руки. А потом приведешь его сюда. Хорошо?
— Гав! — коротко ответила Белоснежка.
— Юлька, у тебя есть ручка?
— Откуда?
— Черт, и у меня нет… Придется кровью записку писать.
— Как это — кровью?
Брыкин поднял с пола осколок стекла.
— А вот как. — И он уже хотел царапнуть себя осколком по руке.
Но Оладушкина ему не позволила.
— Ты что, Стас?! Стекло же грязное! А если у тебя будет заражение крови?!
— Вообще-то да, — прикинул Брыкин и с ходу нашел другое решение: — Юлька, врежь мне как следует по носу. Так, чтобы кровь пошла.
— Ой, нет, — отказалась девочка, — Я не могу.
— Тогда мы здесь с голоду копыта отбросим.
— Ну, хорошо, — решилась Оладушкина и легонько ударила Стаса по носу.
— Кто ж так бьет, — усмехнулся Брыкин. — Я даже ничего не почувствовал. Бей сильнее.
— Но тебе же будет больно.
— Фигня! Бей!
Юлька размахнулась. Но в последнюю секунду опустила руку.
— Нет, не могу, Стас. Вот если б ты меня разозлил…
— Ладно, — сказал Брыкин. — Сейчас я тебя так разозлю, что ты меня всего изобьешь. — И, глядя девочке прямо в глаза, Стас раздельно произнес: — Твой обожаемый Бетховен — придурок! А вся его музыка — дрянь!..
Юлька ка-а-к врезала Стасу по носу!
— Ой! — сразу же испуганно вскрикнула она. — Прости, Стасик, я не хотела.
— Классный удар! — Брыкин почувствовал, как у него из носа потекла кровь. — Быстро давай бумагу и какую-нибудь щепку.
Бумаги было сколько угодно — на полу валялись старые газеты, а вместо щепки Юлька протянула Стасу заколку, которую она вытащила из волос.
— Это пойдет?
— Пойдет!
Схватив заколку, Брыкин написал на газетном клочке своей кровью: «Мы в опасности! Помогите! Стас».