Белые генералы

Шишов Алексей Васильевич

В июле, в тяжелые дни отступления русской армии, Краснов назначается начальником 3-й Донской дивизии, но сразу же переводится во 2-ю Сводно-казачью, прикрывающую отступление армии на самом опасном участке. Во главе этой дивизии П. Н. Краснов воевал около двух лет. Он оказался именно в той среде, которую изучал всю предыдущую жизнь, которой восторгался. Донцы, кубанцы и терцы, представители трех казачьих войск, составляли полки 2-й Сводно-казачьей дивизии, из оренбургских казаков состояла дивизионная артиллерия. Начальником штаба дивизии был назначен молодой донской полковник Святослав Варламович Денисов, человек, сыгравший немаловажную роль в судьбе Краснова.

В 1915 году, когда дивизии пришлось прикрывать отход русских войск, силы ее и силы напиравших немцев были несопоставимы. Упорной обороной, приказом «Ни шагу назад!» ситуации

не разрешить. И Краснов начинает маневренную борьбу, вклинивается меж наступающими германскими колоннами, не обороняется, но сам нападает. Одна из ночных атак кубанцев и терцев решает дело. Потрясенные дерзким внезапным нападением, немцы останавливают наступление на пять суток и дают русским войскам отдохнуть и укрепиться. В разгар боев, когда судьба фронта опять зависает на волоске, дивизия Краснова прорывает немецкие позиции и уходит в рейд по вражеским тылам, нарушая управление войсками, сея панику и неразбериху. Еще один набег, дорого стоивший противнику, Краснов совершает осенью 1915 года.

В 1916 году, когда готовился знаменитый Брусиловский прорыв, командование, учитывая опыт Краснова, планировало бросить его дивизию в рейд по австрийским тылам, на Ковель, крупный транспортный узел, с другой стороны туда же должна была прорываться армия генерала Каледина. В случае успеха — прорыва австрийского фронта в двух местах и захвата Ковеля — вся операция превратилась бы для австрийцев в огромные «Канны», крупнейший «котел», пленение армии.

В целом план не удался. Каледин фронт прорвал, но перед частями Краснова противник устоял, пехота не смогла прорвать австрийскую оборону, и Краснов вместо того, чтобы ворваться в прорыв и помчаться по тылам неприятеля, бросил своих казаков в пешем строю взламывать австрийскую оборону. Бои в условиях болотистой местности достигли невиданного накала, австрийцы сняли части с других участков фронта и бросили против Краснова. Брусилов воспользовался этим. Под общим напором на ослабленных участках австрийцы покатились на запад, оставляя трофеи и пленных. Так, притянув на себя силы противника, Краснов способствовал общему успеху всего Юго-Западного фронта.

Февральская революция 1917 года произошла для многих совершенно неожиданно. П. Н. Краснов в это время принимал участие в разработке плана очередной, как надеялись — последней, наступательной операции, которая должна была вывести Австро-Венгрию из войны. Но Россия первой не выдержала напряжения этой войны и стала разваливаться. Гнойник, набухавший на протяжении столетий, прорвался. Изначально никто не разглядел в революции ничего страшного. Краснов, человек практического склада ума, видел слабость Николая И, сознавал необходимость перемен. «Мы верили, — писал он, — что великая бескровная революция прошла, что Временное правительство идет быстрыми шагами к Учредительному собранию, а Учредительное собрание — к конституционной монархии с великим князем Михаилом Александровичем во главе» [1] . Но началось страшное, вместе с развалом страны стала разлагаться армия.

1

2-я Сводно-казачья дивизия была выведена в тыл и тут, соприкоснувшись с «революционными» частями, стала разлагаться. Для Краснова это был шок. На глазахвсей дивизии «революционные солдаты» арестовали его по нелепому обвинению, и лишь самообладание позволило Краснову избежать расправы. Считая свой прежний авторитет в дивизии утерянным, Краснов подал в отставку. Он считал, что армии нет, война проиграна, надо как можно скорее мириться с немцами и распустить обезумевших солдат по деревням. Многие войсковые начальники поддерживали его. Но Временное правительство верило, что «революционная армия» разобьет немцев, и собиралось воевать «до победного конца». Отставку Краснова не приняли, но его самого перевели командовать 1-й Кубанской дивизией.

Оправившись после пережитого шока, Краснов стал прислушиваться и присматриваться к казакам-кубанцам. Все они были политизированны. «Я слышал, как казаки совершенно серьезно говорили о республике с царем, или о монархии, но без царя, и т. п.», — вспоминал генерал. Больше всего их интересовала земля, не отберут ли ее у казаков безземельные пришлые крестьяне. Гарантию от крестьянских посягательств

на казачью землю видели в своей казачьей власти, в автономии или даже в создании своей казачьей республики. Меньше всего думали о войне, о необходимости дальше воевать с немцами. Примерно такие же настроения были у донцов.

Краснов пытался убедить казаков. Он объяснял им программы разных политических партий, цели войны, значение Босфора и Дарданелл, которые по договоренности с союзниками после победы должны были отойти к России. Более того, он доказывал им «географическую невозможность создания самостоятельной казачьей республики, о чем мечтали многие горячие головы даже и с офицерскими погонами на плечах». Отметим этот факт, отметим, что летом 1917 года Краснов доказывал невозможность создания «самостоятельной казачьей республики»...

Не зря П. Н. Краснов считался прекрасным оратором. Казаки стали прислушиваться к нему. Но как только части дивизии попытались направить против взбунтовавшейся пехоты, казаки не пошли, пали духом и грозились убить Краснова и полковых командиров. Конфликтовать вдали от родной земли с многомиллионной солдатской массой они явно уклонялись.

24 августа П. Н. Краснов был послан принять командование 3-м конным корпусом.

Верхушка армии, стремясь спасти страну от окончательного развала и видя неспособность Временного правительства, попыталась произвести военный переворот и установить сильную власть. Верховный главнокомандующий генерал Л. Г. Корнилов обвинил Временное правительство в пособничестве немцам и двинул на Петроград войска. Глава Временного правительства А.Ф. Керенский объявил Корнилова мятежником. В этой войне патриотически настроенных генералов с демократами Краснов безоговорочно встал на сторону генералов. На вопрос Корнилова: «С нами вы, генерал, или против нас?» — он ответил: «Я старый солдат, ваше высокопревосходительство, и всякое ваше приказание исполню в точности и беспрекословно».

Корнилов послал Краснова взять под свою команду 3-й конный корпус, основную ударную силу, идущую на Петроград «наводить порядок». «Мы все так жаждали возрождения армии и надежды на победу, что готовы были тогда идти с кем угодно, лишь бы выздоровела наша горячо любимая армия», — вспоминал Краснов.

Но основная масса солдат оказалась против Корнилова, она боялась восстановления дисциплины, смертной казни за воинские преступления, считала, что Корнилов хочет продолжения войны, как и положено генералу, а Керенский — за мир. И пока Краснов искал прежнего начальника корпуса генерала Крымова, чтобы принять от него командование, войска, посланные на Петроград, были остановлены саботажем железнодорожников, сопротивлением петроградского гарнизона, работой агитаторов. Командование Московского военного округа пригрозило Корнилову всей мощью округа. Военный переворот грозил вылиться в полномасштабную гражданскую войну внутри русской армии, что вовсе не способствовало бы оздоровлению армии и страны и победе над немцами. Корнилов осознал это и принял решение прекратить свое выступление. Он был арестован и со своими ближайшими сподвижниками посажен в городе Быхове в тюрьму, переоборудованную из женской гимназии. Непосредственно руководивший движением войск на Петроград генерал Крымов застрелился.

3-й конный корпус, оставшись без руководства, волновался, и Краснов прибыл как раз вовремя, чтобы победители, сторонники Керенского, дали ему то же задание, что и Корнилов, вступить в командование корпусом и успокоить его.

Неудача корниловского выступления, борьба «патриотов» с «демократами» усилила левых радикалов — большевиков. Краснов сразу же отметил это. Керенскому теперь «угрожали не правые круги, притихшие и подавленные под солдатским террором, а анархия и большевизм». Понял это и Керенский. Через три дня после ареста Корнилова он отдал приказ все тому же 3-му конному корпусу приблизиться вплотную к Петрограду и расположиться в Павловске, Гатчине и Петергофе. Вызванному в Петроград Краснову объяснили, что ему предстоит бороться за Керенского, «который все-таки хочет добра России», против Ленина и большевиков. В 3-м конном корпусе Краснов был принят хорошо. Корпус состоял из 1-й Донской дивизии, в которой Краснов начинал войну, и из Уссурийской казачьей. Казаки-донцы помнили и уважали его, с уссурийцами дело обстояло хуже, после встречи с офицерами дивизии на душе Краснова было «гадко, склизко и противно». Но и здесь неутомимый генерал взялся за дело, стал подтягивать, оздоровлять, проводить беседы...