Белые горы (Триподы - 1)
Шрифт:
И тут Мэтью осознал еще что–то. Он сознавал это все время, но не отдавал себе отчета. Теперь это уже невозможно было игнорировать или отрицать… слабое дрожание металла под ногами, приглушенный гул откуда–то из глубины корабля. Он, не веря своим глазам, смотрел на приземистую надстройку. По–прежнему ни признака жизни, но где–то внутри работала машина.
Мэтью снова закричал:
— Эй! Есть кто–нибудь?
Билли подхватил его крик. Дождь пошел сильнее. На палубе располагался плавательный бассейн, и капли дождя с шумом падали на поверхность воды. Несколько легких кресел из трубчатой
— Никого нет, — сказал Билли. — Может, изнутри нас не слышат.
— Может быть. Пойдем посмотрим.
Они направились к двери надстройки. Открыв ее, Мэтью испытал еще один шок. Он ожидал увидеть темное помещение — перед ним был залитый электрическим светом коридор. Билли ахнул рядом.
— На борту должны быть люди! — воскликнул Мэтью. — Они сумели запустить генераторы.
— Может, снова крикнуть?
— Нет, не думаю. Пойдем искать.
Они погрузились в паутину коридоров и переходов. Мэтью открывал двери и обнаруживал каюты, ванные, служебные помещения. Что–то странное было во всем. Он никак не мог этого сформулировать, пока не наткнулся на каюту с двумя койками. Койки были аккуратно заправлены простынями и одеялами, и все в каюте было в полном порядке. Мэтью понял, что та же аккуратность царит повсюду. Какой бы хаос ни царил здесь после катастрофы, кто–то ликвидировал его с фанатическим терпением.
Кто мог сделать это? Команда корабля, обнаружившая себя на сухом морском дне и нашедшая прибежище — возможно, какой–то массовый психоз, — в чистке и мытье? Или это делалось по команде сумасшедшего капитана? И то, и другое было одинаково невероятно, и уж во всяком случае, команда, пунктуально исполняющая свои обязанности, оставила бы следы своего присутствия. Но здесь никого и ничего не было. Шаги их глухо отдавались в коридорах, и они открывали двери в пустые комнаты.
Одна из них оказалась камбузом. Крышки столов были выскоблены и вымыты, кухонные принадлежности разложены рядами. Гудел большой холодильник. Мэтью открыл его и увидел несколько жареных цыплят, ветчину, масло, с десяток жестянок с пивом. Внутренности его свело от голода. Но они были непрошеными гостями, а где–то должны быть офицеры и команда. Он неохотно закрыл дверцу холодильника.
Билли, который самостоятельно осматривал камбуз, позвал:
— Мистер Коттер! Посмотрите!
Он открыл шкаф. Внутри были полки, нечто вроде кладовки. На второй полке аккуратным симметричным рядом стояли они, не очень правильной формы, может быть, но все же прекрасные: три буханки белого хлеба.
Ниже на полке лежали консервы и сыр под прозрачным покрывалом. Голова голландского, кусок горгонзолы, кусок чеддера.
Мэтью видел выражение Билли и не мог перенести этого. Он взял одну из буханок и сказал:
— Дай мне нож.
— А можно?
Но он уже пошел за ножом. Мэтью подавил желание впиться в корку зубами и ждал возвращения мальчика. Положив хлеб на стол, он сказал:
— Проверим их гостеприимство. Но если они скажут нет, я перережу им горло. Вот и ты намажь масло и бери, что хочешь.
Он отрезал по толстому
Он резко обернулся, услышав, что открылась дверь. Кусок хлеба с сыром, как виноватый мальчишка, он невольно сунул за спину.
Человек, вошедший в камбуз, улыбнулся:
— Ну, вы справились сами. Проголодались?
Он говорил на американском варианте английского со средневосточным акцентом. Не итальянец, решил Мэтью. Грек? Похож на грека. Это был низкорослый толстый смуглый человек. На нем безупречно сидел белый тиковый костюм и морская фуражка, отделанная золотом. Он сегодня брился: хотя и темно–голубой, подбородок его был гладким. И от него исходил слабый запах косметики.
Мэтью ответил:
— Мы очень проголодались. Очень. И с самой катастрофы мы не видели хлеба.
Человек великодушно взмахнул рукой:
— Не беспокойтесь. У меня много еды и питья. Хотите пива? — Он достал из холодильника жестянку. — А мальчик? Кока? — Он улыбнулся, показывая белые зубы с блеском золота. — Хочешь выпить коки?
Они поблагодарили его, но он покачал головой:
— У меня много. Меня зовут Скиопос, капитан Скиопос. Можете называть меня Ник.
Мэтью представил себя и Билли.
Скиопос сказал:
— Значит, мальчик не ваш сын? — Он сверкнул еще одной улыбкой. — Вы просто путешествуете с ним вместе?
Мэтью кратко пересказал ему случившееся. Скиопос слушал без особого интереса. Наконец он сказал:
— На суше очень плохо?
— Что касается островов в проливе, то да. — Мэтью кончил хлеб с сыром. Он посмотрел на буханку, и Скиопос сказал:
— Продолжайте. Отрежьте себе еще. Последний раз я испек слишком много хлеба. Его нужно есть.
Отрезая хлеб, Мэтью спросил:
— Вы все время были здесь? Один?
— Все ушли, — ответил Скиопос. — Я говорил, что они сошли с ума, но они ушли. Я говорил: то, что осушило пролив, на суше сделало черт знает что. Вы не найдете земли с молоком и медом, говорил я им. Но они тронулись. Что за ночь! Такой корабль бросало, как спичку. Кто–то вытащил пробку из ванны. Но мы сели благополучно. И я им сказал: нам повезло. Но они не слушали. Взяли немного пищи и ушли на север.
— Давно?
Скиопос пожал плечами.
— Кто знает? На следующий день после того, как мы застряли. Но, я больше не веду журнала. Кому это нужно?
Хлеб с сыром оказались еще вкуснее, если только это возможно. А острый вкус пива в горле довершил эстетическое впечатление. Мэтью сказал:
— Благополучно — правильное слово. Похоже, корабль совсем не поврежден.
— Поврежден достаточно, чтобы не поплыть, если снова придет вода. Но, я считаю, этого не случится. Хотите принять ванну?
— Горячая вода?
— Конечно! Я не стал бы приглашать вас в ванну с холодной. Много мыла, полотенце и все такое. Есть ароматная соль для ванной, если хотите.