Белые и синие
Шрифт:
— Должно быть, она молода, сударь, — отвечал камердинер, — но я не смог разглядеть ее лица из-за вуали.
— Как она одета?
— Как благородная женщина, в черном атласном платье, на манер вдовы.
— Вы ее впустили?
— В розовый будуар. Если монсеньер не захочет ее принять, не составит труда выпроводить ее, минуя кабинет. Угодно ли монсеньеру принять ее здесь или он пройдет в розовый будуар?
— Хорошо, — сказал Баррас, — я иду.
Но тут же он подумал, что, возможно, это светская женщина и ему даже в Люксембургском
— Доложите обо мне, — сказал он камердинеру. Камердинер прошел первым, открыл дверь будуара и объявил:
— Гражданин генерал Баррас, член Директории.
Он тотчас же удалился, уступая место человеку, о котором доложил. Баррас вошел с внушительным видом, присущим людям аристократического общества: он все еще принадлежал ему, несмотря на три года Революции и два года Директории.
В одном из уголков будуара, где находился диван, стояла женщина в черном, как и говорил камердинер; по ее манере держаться Баррас тотчас же понял, что это отнюдь не искательница приключений.
Он положил шляпу на стол и подошел к ней со словами:
— Вы желали меня видеть, сударыня, вот и я. Молодая женщина величественным жестом приподняла вуаль и явила взору лицо поразительной красоты.
Красота — это самая могущественная из фей и самая надежная из всех рекомендаций.
На миг Баррас застыл в восхищении.
— Ах, сударыня, — промолвил он, — я должен был провести часть ночи вне дома и счастлив, что непредвиденные обстоятельства заставили меня вернуться в Люксембургский дворец, где меня ждала такая удача. Будьте добры, сударыня, садитесь, пожалуйста, и скажите, чему я обязан счастью видеть вас.
Он попытался взять ее за руку и усадить на диван, с которого она встала, когда камердинер доложил о его приходе.
Но незнакомка, пряча руки под складками длинного покрывала, сказала:
— Простите, сударь! Я останусь стоять, как подобает просительнице.
— Просительница!.. Вы, сударыня!.. Такая женщина, как вы, не просит, а приказывает… или, по крайней мере, требует.
— Что ж, сударь, это именно так. От имени города, где мы оба увидели свет, от имени моего отца, который был другом вашего, во имя оскорбленной человечности и попранной справедливости я пришла потребовать возмездия!
— Это слово слишком сурово, — ответил Баррас, — для столь юных и прекрасных уст.
— Сударь, я дочь графа де Фарга, убитого в Авиньоне республиканцами, и сестра виконта де Фарга, который был недавно убит в Буркан-Брес Соратниками Иегу.
— Опять они! — пробормотал Баррас. — Вы уверены в этом, мадемуазель? Протянув руку, девушка показала Баррасу кинжал и бумагу.
— Что это? — спросил Баррас.
— Это доказательство того, о чем я только что рассказала, сударь. Тело моего брата было обнаружено три дня назад на площади Префектуры в Бурке, с этим кинжалом в груди и запиской на рукоятке кинжала.
Баррас с любопытством принялся осматривать оружие.
Кинжал
— Однако, — промолвил Баррас, — один кинжал не может служить доказательством. Возможно, он был украден или выкован специально для того, чтобы направить правосудие по ложному следу.
— Да, это так, — сказала молодая женщина, — но вот что должно вывести правосудие на истинный путь. Прочтите этот постскриптум, сделанный рукой моего брата и подписанный его же рукой. Баррас прочел:
«Я умираю из-за того, что нарушил священную клятву, поэтому я признаю, что заслужил смертный приговор. Если ты хочешь предать мое тело земле, его положат сегодня ночью на базарной площади Бурка. Кинжал в моей груди будет свидетельствовать о том, что я стал жертвой не подлого убийства, а справедливого возмездия.
Виконт де Фарга».
— Этот постскриптум адресован вам, мадемуазель? — спросил Баррас.
— Да, сударь.
— Он действительно написан рукой вашего брата?
— Это его почерк.
— В таком случае, что он имеет в виду, написав, что стал жертвой не подлого убийства, а справедливого возмездия?
— Мой брат тоже был Соратником Иегу и, когда его задержали, нарушил клятву, выдав своих сообщников. Это мне, — со странным смехом прибавила девушка, — мне следовало войти в общество вместо него.
— Постойте, — сказал Баррас, — в моих бумагах, кажется, есть сообщение, имеющее к этому отношение.
XVIII. МИССИЯ МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ ФАРГА
Баррас ненадолго оставил мадемуазель де Фарга, направился в свой кабинет, нашел и взял в папке, где хранилась его личная переписка, письмо прокурора Республики из Авиньона, в котором тот подробно сообщал ему об этом деле, вплоть до отъезда виконта де Фарга в Нантюа.
Он дал прочесть это письмо мадемуазель де Фарга.
Ознакомившись с ним, она нашла в нем лишь то, что сама знала о процессе, прежде чем уехала из Авиньона.
— Значит, — спросила она у Барраса, — за последние два дня вы не получили новых известий?
— Нет, — отвечал тот.
— Это не делает чести вашей полиции. Но, к счастью, при данных обстоятельствах я смогу ее заменить.
Она рассказала Баррасу о том, как последовала за братом в Нантюа, как по приезде сразу же узнала, что его недавно похитили из тюрьмы, подожгли канцелярию суда и сорвали начало процесса и, наконец, о том, как, проснувшись на следующее утро, она нашла тело брата без одежды с кинжалом Соратников Иегу в груди, на площади перед префектурой Бурка.
Все, что происходило на юге и востоке страны, было окутано тайной, и самые ловкие агенты полиции Директории безуспешно пытались в нее проникнуть.