Белые люди (Белый народ)

Мэйчен Артур Ллевелин

— Вы не хотите объяснить подробнее?

— Откровенно говоря, не хочу. Лучше пребывайте в своем заблуждении. Но теперь-то вы видите, как эта рукопись иллюстрирует наш недавний разговор?

— А девушка еще жива?

— Нет. Я был с теми, кто нашел ее. Отец девушки,

адвокат — я хорошо знал его, — почти не заботился о воспитании дочери. Он думал только о документах и договорах, и то, что случилось, стало для него ужасным ударом. Однажды утром девушки хватились; кажется, это произошло примерно через год после того, как в зеленую книжечку были внесены последние строки. Начали расспрашивать слуг, и те рассказали кое-что, придав всему очень естественное и совершенно ложное истолкование. Зеленую книжечку обнаружили у нее в комнате, а девушку я нашел распростертой перед идолом в том самом месте, которое она описывала с таким трепетом.

— Так это все-таки был идол?

— Да. Она спрятала его в колючих кустах удивительно густого подлеска. Местность выглядела на редкость дикой и пустынной. Да вы знаете ее по описаниям девушки, хотя, думаю, понимаете, что столь юному созданию свойственно сгущать краски. Воображение ребенка всегда делает горы выше, а ямы глубже, чем в действительности; а у дочери адвоката, на ее несчастье, было нечто большее, чем воображение. Картина, возникшая в воображении девушки, которую ей отчасти удалось выразить словами, могла бы представиться талантливому художнику. Но местность и в самом деле очень необычная.

— Девушка была мертва?

— Да. Она отравилась —

и вовремя. Нет, с обыденной точки зрения ее упрекнуть не в чем. Помните ту историю о леди, которая увидела, как пальцы ее ребенка были раздавлены оконной рамой?

— А что за изваяние упоминалось в рукописи?

— Статуя римской работы, изготовленная из камня, который за века не почернел, а наоборот, сделался белым и сияющим. Вокруг нее разросся лес, полностью скрывший ее от посторонних взоров. В средние века последователи одной очень древней традиции стали использовать ее в своих целях. Она была вовлечена в чудовищный ритуал шабаша. Обратите внимание на то, что те, кому случайно — или как бы случайно — было явлено белое сияние этой статуи, обязательно завязывали себе глаза, когда шли туда во второй раз. Это очень важно.

— Она все еще там?

— Я послал за инструментами, и мы разбили ее на мелкие кусочки. Живучесть традиции никогда не удивляла меня, — помолчав, продолжал Амброз. — Я мог бы назвать не один английский приход, где обряды, про которые эта девочка наслушалась в детстве, все еще существуют — втайне, конечно, но на редкость устойчиво. Нет, самым странным во всем этом для меня является сама возможность подобной «истории», а вовсе не ее «последствия», ибо я всегда полагал, что чудо — творенье души.