Белые ночи, черная месть
Шрифт:
– Я сначала решил, что Сорокина убрали риэлторы, - продолжал Миша, - завладели квартирой и концы в воду. Но самое интересное, что сделка не состоялась. То есть, квартира по прежнему принадлежит Сорокину. Вернее, уже его родственникам, имеющим право наследования. Агентами «Шалаша» действительно велась работа по квартире Сорокина, но либо они где-то просчитались, либо перепутали, а, скорее всего, просто не успели. Я вижу следующие версии. Первая. Риэлторы совершили ошибку и избавились от продавца раньше времени. Скажем, где-то произошла накладка. Вторая. Ольга Сорокина. Как выяснилось, квартиру подарили Анатолию Сорокину, его родственник.
– Ковальчук. Тот самый, по звонку, которого возбудили дело, -
– Поэтому собственником квартиры являлся Анатолий, Ольга претендовать на нее не могла. После смерти Сорокина картина кардинально изменилась: вдова получила право наследования. С мужем она не жила, но официально Сорокины разведены не были. Смотри, как все сходится: Ольге выгодна смерть мужа в любом случае. И не случайно она развестись «не успела». Скорее всего, она планировала убийство Анатолия, а появление риэлторов ее поторопило. Деньги от сделки она бы получила едва ли. Продажа квартиры обрекала Ольгу на жизнь в тесной комнатенке, среди родственников. Средств на собственное жилье у нее нет и взяться им не откуда. Не смотря на то, что Ольга относительно неплохо зарабатывает, денег на покупку квартиры ей до пенсии не собрать. А она молодая, жить надо сейчас. Муж-пьяница не вызывал больше ни каких чувств, кроме отвращения, год – два и совсем опустился бы. Вот и нашла пьянжушку, чтобы напоил отравой мужа. Все равно, человек конченный, так хоть ее в нищету пусть не тянет.
– Возможно, ты прав, - задумчиво произнес Андрей. – Надо установить, как к убийце попал яд, тогда, даст бог, и в деле архитекторов просвет появится.
Все, что наработал Костров, было доложено Скородумцеву. Следователь с Ольгой церемониться не стал – немедленно вызвал ее на допрос. Прежде был учинен обыск на квартире, где проживала вдова вместе с родней. Обыск желаемого результата не дал – никаких следов яда, которым был отравлен Анатолий Сорокин, у Ольги не нашли.
Ольга выглядела бледной и равнодушной. Ее восточные, когда-то яркие глаза выглядели пустыми и холодными, как у статуи в Летнем Саду. «Юнона, - окрестил ее про себя Скородумцев.
– Такая же статная и недоступная. Темные, с медным оттенком курчавые волосы, щеки приятной пухлости, плечи покатые; смотрит все время в сторону, на лице никаких эмоций - одно безразличие. Хотя бы возмутилась для порядка, никак в убийстве подозревают».
О смерти мужа Ольга узнала от свекрови. Галина Михайловна позвонила ей и сказала, срывающимся голосом:
– Толя! Толя умер!
Ольга примчалась сразу же. Она нашла свекровь, лежащей на полу возле телефона. Женщину отвезли на скорой и едва успели спасти. Разбитая и замученная, уставшая от напряжения, которое поселилось вместе с ней в родительском доме, она отыскала в себе силы, чтобы взяться за решение новых проблем. Ольга ежедневно ходила к Галине Михайловне в больницу, носила фрукты и ждала под дверью в надежде, что ей разрешат зайти в палату.
Будет неверным, сказать, что Ольга была разбита горем. Мужа она похоронила давно – еще тогда, когда поняла, что он безнадежен. Теперь ей нужно было заниматься насущными делами: устроить похороны, поминки, заботится о больной свекрови. Раскисать некогда. В ней появился прежний внутренний стержень.
Когда пришли с обыском, Ольга не удивилась – уж слишком много напастей свалилось на нее в последнее время, что еще одна стала само собой разумеющейся. Следователь показался ей неприятным: было видно, что ему все равно кто
Скородумцев отпустил Ольгу, взяв с нее подписку о невыезде. Сделал он это с явным нежеланием, но оснований для задержания у него не нашлось. Против Сорокиной был несомненный мотив. И больше ничего.
– Чтоб ты сдох, пьяница проклятый! – Дарья Александровна Сапогова чуть не разрыдалась. На кухне царил разгром: все пакеты были разорваны и вывалены на пол, крупы рассыпаны, дверца от пенала болталась на одном шурупе, готовясь упасть на две последние тарелки. Только отсутствие Сапогова спасло его от расправы. В десять вечера глава семьи еще не появился, к одиннадцати Дарья Александровна остыла, после полуночи перестала ждать и заперла дверь на задвижку.
«Вот, и, слава богу! – подумала Дарья Александровна. – Пусть ему в вытрезвители мозги вставят». Она легла на диван и провалилась в крепкий глубокий сон. Сказались накопившаяся усталость и нервное напряжение. Утром Николай Ефимович не пришел, жена не удивилась: в такую рань этот бездельник никогда не бывал на ногах. Это только ее удел – спозаранку на работу и потом целый день, как белка в колесе.
Вечером пьяница тоже не объявился, и как явствовало из отсутствия беспорядка в квартире, днем не заходил. Дарья Александровна прожила еще один вечер спокойно, даже напевала романсы. Забеспокоилась она только на четвертые сутки, когда в дверь позвонили, и на пороге возникла косматая немытая образина Витька – одного из собутыльников Сапогова.
– Слышь, хозяйка, - заикаясь проговорил Витек, - Ефимыч где?
– А мне откуда знать? Где пил, там и валяется. – Дарья Александровна попыталась закрыть дверь, но просунутый в проем лохматый ботинок помешал. Проникнуть в квартиру Витьку, однако, не удалось – женщина предусмотрительно надела цепочку.
– Куда мужика девала, ведьма?! – зарычал гость и ударил по двери ногой.
– Я сейчас милицию вызову, - предупредила Дарья Александровна и закричала:
– Милиция! Ворюга ломиться! Все пропили, сволочи, чтоб вам захлебнуться в вашем пойле!
– Так что, Ефимыча дома нет? – неожиданно ровным голосом спросил Витек.
– Вот именно, - раздраженно подтвердила хозяйка.
– Его у Пашки - Муравейника нет, и к Вадику, говорят, не заходил. Я у Холеры был, так и там нету нашего Ефимыча. Видать, совсем дело худо. А может, ты это… извела его чем?
– Изведешь вас, как же! Вас как тараканов никакая зараза не берет! Меня скоро в могилу загоните.
На следующий день человек в милицейской форме скучным голосом объяснял Дарье Александровне, куда ей следует пройти на опознание тела и где расписаться. Все, что дальше произошло, она воспринимала с трудом. Холодные, освещенные неприятным желтым светом стены морга, серый кафель под ногами – если бы не поймал за плечи сержант, она бы опустилась на пол. Дарья Александровна пришла в себя только дома. Не смотря на тяжелую, беспросветную жизнь с мужем-алкоголиком, она к нему все-таки была привязана, и теперь с трудом осознавала, что осталась одна. «На кого же ты меня бросил?», – затянула она в голос. Слезы побежали по бледным щекам. Женщина ревела тихо, устало, казалось, она выплакивала вместе со слезами все несчастья, выпавшие на ее несладкую долю.