Белые перья шпиона
Шрифт:
– - Беззубцев что там со связью?
– - Помехи, ваш бродь. Следующий сеанс через три часа будет. Ждать остается...
'Неужели снова Монголия?! Как же я так? А Америка и Европа как же. Неужели все мне приснилось?'.
– - Чего ты там себе под нос бормочешь комуняка! Какая тебе тут Монголия?!
– - С четниками свяжись, пусть у нас этих под конвой примут.
– - Душан! Душан! Я Хвист... Душан...
Голова у Павлы болела, мысли перескакивали с одного на другое. В смысл происходящего
– - Господин хорунжий, четники тоже не слышат меня.
– - Ладно, подождем. Пока новых команд не было, можно и здесь схорониться.
– - Верно ваш бродь. Може еще какие краснюки тут мимо нашей лежки поскачут.
– - А с этим, что делать? Кончить или ждем?
– - Да шлепнуть его, нам такой дохлый язык без надобности. Тащи его еще мимо их бандитских постов.
– - Погоди, Павло. Это офицер ихний, пусть пока немного подуркует в припадошного играя. У генерала Панвитца и не такие на допросах пели...
– - Ваш бродь, радио!
– - Что там Сенчук?!
– - Их благородие господин майор, приказывают нам отсюда ночью уходить. Если не сможем этих с собой забрать, то всех кончать разрешается. Там вроде еще одних поймали. Так что будет кого Панвицу на допрос послать...
– - Добре. А теперь вражин послушай. Может чего нужное узнаем...
'Значит, генерал Панвиц, казачки и четники. И что-то еще услышала но упустила... Выходит, все же где-то в Югославии мы. Но как я сюда попала! Черт побери, как!!! Мать же в детсад, ничего ведь не помню...'.
– - Пан, майор, как вы?
'Какой нахрен, майор?!! Капитан мое последнее звание. Да что же такое прах меня побери происходит?!!'.
– - Ты кто? Где мы?
– - Це ж я, Рузчак. Припомнили?
– - Уммм... Чем меня стукнули?
– - Вот тот мордатый прикладом вас огрел...
'Угу. Опять прикладом, и опять в голову. Да сколько же можно-то?!'
– - Сколько нас здесь? Кто старший?
– - Семеро нас из отряда осталось вместе с вами. Старший вы...
'Этого мне еще не хватало. Да что за жизнь у меня такая. Нет бы просто пристрелили, так теперь еще за бойцов которых я совсем не помню, отвечать перед своей совестью! '.
– - А ну краснозадые, молитесь своей комуняцкой богоматери! Ежели, кто из вас хочет тут чего рассказать, то самое время. А нет, так у нас и без вас всякого брахла хватает. Нет на вас места во вьюках. Мы щас вас всех вон в той канаве и упокоим...
– - Семен, а пусть они нам свой Тернационал напоследок споют. Я его давно не слухал.
– - Да на кой оно тебе? Хреновенько они в прошлый раз пели.
– - А ну пойте, суки красные!
Рядом шуршало казачье радио, время от времени прорываясь чьими-то голосами. Люди молчали и глядели ей в лицо. В их глазах стояла тоска. Понимали они, что смертный час близок и до ночи не доживут, но зачем-то еще вглядывались в глаза своего командира. А Павле стало стыдно, что она
– - Отряд построиться...
Прихрамывая, и поддерживая друг друга, шестеро выстроили в неровную шеренгу у сложенной из грубых камней каменной кладки какого-то амбара.
– - Перестроиться. За мной в колонну по двое становись! Запевать буду я...
Павла повернулась к стене спиной и, слегка покачиваясь от головокружения, распрямилась. Казаки в форме похожей одновременно, и на казачью, и на немецкую, подтягивались поближе к зрелищу. На лицах гуляли улыбки. Павла сглотнула слюну, и негромко запела...
Когда мы были на войне...
Когда мы были на войне.
Там каждый думал о своей подруге или о жене.
Там каждый думал о своей подруге или о жене...
Казаки слушали, ухмыляясь. Песня явно нравилась им.
– - Семен то ж про тебя спето. Ну ка, дай мне свою носогрейку с тютюном подымить!
– - Хрен те. Сыщи свою...
Свои за спиной как-то невнятно бубнили, подпевая. А впереди пожилой казак, спокойно закрывал крышку ствольной коробки немецкого пулемета. В глазах казаков не было ни тени сочувствия к пленным. Павла глядела в глаза этим русским людям, и пыталась понять, как же они могли встать на сторону врага. Как?! Борьба с большевизмом? Убивая русских людей, они борются не с большевиками, а с Россией. Неужели же им это не понятно?!'
Когда мы будем на войне
Когда мы будем на войне.
Навстречу пулям полечу на вороном своем коне.
Навстречу пулям полечу на вороном своем коне...
– - Гляньте ка станичники, чем они разжалобить нас решили?! Во, дают коммуняки!
– - А ну хватит брехать, собаки советские! Кому сказано, замолкли! Тихо! А то мозги на волю выпущу!!!
Кашлянул 'Люгер', и пуля чиркнула о каменную стену совсем рядом, обдав стоящего ближе всех партизана каменными осколками. Павла глядя прямо в еще дымящийся ствол продолжала петь чуть глуше, но все также резко выплевывая слова. И замолкшие было за ее спиной люди, снова начали тихо подпевать, еле шевеля губами. Короткая пулеметная очередь раскрошила еще кусок стены. Павла не оборачивалась...
...навстречу пулям полечу на вороном своем коне...
– - Ну, щас я всех этих одной очередью.
– - Погодь Губанов. Не спеши...
Черный зрачок MG-34 чуть пошевелился, словно бы всматриваясь в лицо. Но фельдфебель носком сапога отвернул его немного в сторону.
– - Еще успеешь ты их на бисову сковороду отправить, Сашка. А, пущай еще попоют! Вишь, как они душевно выводят.