Белые призраки (сборник)
Шрифт:
— Документы взяли?
Ефремов рассмеялся:
— Ох, если бы вы знали, товарищ майор, какой документ! Умереть можно от смеха!
— Что за документ?
— Письмо… — Ефремов продолжал смеяться, — о Сидоре Артемьевиче Ковпаке!
— Где оно? — спросил Юркин.
— Допрашивал Вася Еремин, у него и письмо. Вот, переписал мне перевод на память. — Ефремов достал из портсигара сложенный вчетверо небольшой листок бумаги.
Вася Еремин, радист, недавно присланный к нам с Большой земли, немного знал немецкий язык и иногда помогал нашему переводчику допрашивать пленных и переводить
Взяв у Ефремова листок, Юркин пробежал строчки глазами, усмехнулся, а затем прочел вслух:
— «Дорогая жена Лотта! Ты упрекаешь меня, обижаешься на то, что я посылаю тебе плохие посылки. Поверь, не до посылок сейчас. Крылья наши повисли… Третью неделю спим не раздеваясь, партизаны не дают покоя. Если бы только знала, Лотта, какой это ужас! Главный у партизан — Колпак. Фамилия такая. «Колпак» у русских означает «крышка». Вот наш обер-ефрейтор и говорит: «Появился Колпак — теперь нам крышка!»
Мы дружно рассмеялись. Не смеялся лишь Юркин. Он снова, на этот раз внимательнее, прочел письмо. Нахмурился.
— При каких обстоятельствах захвачен в плен этот немец? — спросил Юркин. — Кто он?
Что-то в тоне его голоса заставило нас переглянуться — напрасно Юркин тревожиться не станет.
Ефремов рассказал, что пленный — рядовой пехотинец. Наши разведчики, в сумерках возвращаясь с задания, услышали, что по дороге к ним приближается мотоцикл. Партизаны натянули между деревьями бикфордов шнур, а сами залегли в канаве. Мотоцикл на полном ходу наскочил на шнур, перевернулся, а гитлеровец вылетел из седла, ударился головой о пень и потерял сознание. Партизаны обыскали его и обезоружили. Сумку пленного разведчики доставили в штаб. В ней и и оказалось письмо, которое мы теперь читали.
— Понимаешь, — озабоченно сказал Юркин. — Мне в этом письме не все понятно. Да, да! Слушай… «Дорогая жена Лотта… плохие посылки…» Не, не то! — не здесь… ага, вот: «…крылья наши повисли…». Крылья повисли! Почему «крылья»? Я понимаю, если бы пленный имел отношение к авиации, а ведь он пехотинец…
— Ну, это метафора… — предположил я, — видимо, образное немецкое выражение, что-то вроде нашего: «Сложили крылышки…»
— Может быть, и так. А может быть, и другое… — сказал Юркин. — Возьмись, брат, сам за это дело.
…Еще не наступил рассвет, как я разбудил Юркина.
— Есть важные данные, Иван Яковлевич. Мы с переводчиком сличили перевод с подлинником. Оказывается, в письме было несколько строк, которые радист не перевел вовсе.
— Так что же там?
— Письмо написано человеком, имевшим отношение к обслуживанию аэродрома.
— К аэродрому! — Юркин вскочил с постели.
— В письме есть приписка: «Хоть мы и дьявольски сегодня устали, расчищая аэродром, я все же решил написать тебе эти несколько строк».
— Расчищая аэродром?
— Да. Я допросил мотоциклиста. Он не пехотинец. Он связной между гарнизонами двух аэродромов. На расчищенный несколько дней назад аэродром
— Ну что же, — сказал Юркин, — надо им устроить веселую встречу.
…В сумерках старший лейтенант из нашей чекистской группы Семен Семченок сбил из ручного пулемета пролетавший над селом гитлеровский транспортный самолет Ю-52. Спустившиеся на парашютах летчики пытались скрыться в лесу, но попали в руки партизан.
На допросе летчики рассказали чекистам, что их самолет входит в состав 1-го соединения военно-транспортной авиации, штаб которой находится в Германии, в городе Целле. Большая группа самолетов этого соединения, состоящая из «юнкерсов» и тяжелых шестимоторных Ме-323, базируется на южной окраине города Бяла-Подляска, откуда машины ежедневно совершают рейсы в направлении Тернополя, Минска, Львова, Одессы и Риги. Цель полетов — доставка к линии фронта боеприпасов, запасных частей к танкам, бронемашинам и пулеметам. В обратные рейсы эти самолеты берут раненых и отпускников.
Эти сведения были тотчас же переданы командованию партизанской дивизии и по рации — в Москву.
Трассы полета фашистских самолетов были нанесены партизанами на походные карты, и в дальнейшем стоянки партизанских подразделений располагались соответственно этим трассам.
В ближайшие две-три недели на этих трассах бойцы партизанской дивизии сбили четыре фашистских самолета, в том числе шестимоторный Ме-323, пролетавший над местом стоянки нашего кавалерийского дивизиона в районе села Руда-Ружанецкая. Кавалеристы старшего лейтенанта Александра Ленкина, открыв по самолету сильный ружейно-пулеметный огонь, настолько повредили его, что через день группа гитлеровских экспертов, прилетевшая на место происшествия, дала приказ разрезать самолет автогеном на части и отправить в Германию.
Так закончилась история с перехваченным письмом.
ЧП
Капитан достал из кармана кусок наждачного камня, открыл солидных размеров складной нож и стал его точить.
— Всякие у люден увлечения бывают, — сказал он, — а моя страсть — точить лезвие ножа. Привычку эту я вывез с Крайнего Севера, где долго жил. Но это так, к слову… Не думайте, это мне не помешает рассказывать.
На чем же мы остановились? Да, на польском рейде партизан Вершигоры. Ну что же… Партизаны и в этом рейде действовали так же, как и в первых двух, — пускали под откос фашистские эшелоны, громили вражеские гарнизоны, уничтожали их базы, взрывали мосты. Разумеется, потери и у нас были немалые. Рейд был сложный. Бои с гитлеровцами требовали большого напряжения. Тяжелое положение создалось у нас с продовольствием, перевязочными материалами, фуражом, боеприпасами. Но главное — раненые, их было много…