Белые тапочки от Версаче
Шрифт:
Ее медсестра, женщина немолодая, наотрез отказываясь ходить по участку делать инъекции, уже сидела в кабинете с заготовкой бесплатных рецептов. Она работала на полставки, только на приеме в поликлинике. Катя и так на нее молилась, потому что Галина Степановна здорово ей помогала, заполняя статистические талоны, вызывая больных и выписывая рецепты.
– Ну и погодка! – поприветствовала она Катю. – Вы хоть на машине?
– Ой, не сыпь мне соль на рану, – махнула рукой Катя и, сняв плащ, надела белый халат и сменную обувь. – Столько народу… за три часа не уложимся.
– С
– Так уж и памятник? – улыбнулась Катя.
– А то вы не знаете, что вы у нас лучший доктор, мы вас все любим. Наши-то сотрудники только к вам бегают, безотказная вы, да и бабки все эти к вам на прием, как на праздник.
– Не перехвали, – ответила Катя и посмотрела на свои худые руки со светлыми волосками, которые поднялись дыбом.
– Галина, дай мне градусник, что-то меня знобит, – попросила Катя.
– Ну, вот еще, что удумали! Не хватало только, чтобы вы заболели! Кто работать-то будет? – Галина Степановна засуетилась и принесла градусник для своего любимого врача.
Катя своей подмышкой ощутила его холод. Выждав пять минут, она достала градусник, чувствуя заложенность в носу и неприятное жжение в горле.
– Тридцать семь и восемь, – сказала она вслух. – Вот черт! Все-таки заболела. С утра мне как-то нехорошо, не надо было приходить.
– Что же делать-то? – растерялась Галина.
– Куда же я народ дену? Дай мне маску и вызывай первого…
Дальше для Кати начался долгий и утомительный прием. Череда лиц сливалась в один общий фон. Все шли со своими болячками, недугами и проблемами.
– Куда вы все к врачу-то лезете? – возмущалась Галина Степановна. – Вам же просто таблетки выписать, так? Вот и садитесь ко мне, я выпишу.
– А мне все равно надо к Екатерине Григорьевне, – оскорбилась полная бабулька, – она мне и давление смерит и, может, еще что посоветует. Последнее лекарство, Екатериночка Григорьевна, мне очень хорошо помогает.
– Давление держится в установленных границах? – спросила Катя.
– Вообще не поднимается, – заверила ее полная старушка.
– Давайте снизим дозу, я убираю полтаблетки с вечернего приема, посмотрим… – сказала Катя.
– Как скажете, Екатерина Григорьевна.
– И приходите на контроль давления, если дома аппарата нет, – сказала Катя.
– Можно без талончика? А то уж больно тяжело их достать.
– Ну и хитрая же вы, Петрова, – не выдержала медсестра. – К Екатерине Григорьевне и так всегда самая большая запись, вот таких, как вы, принимает, никому отказать не может!
– Приходите, – улыбнулась сквозь маску Катя, – зови следующего.
Галина Степановна
– Следующий!
Кате даже иногда казалось, что Галина специально не дает починить в их кабинете кнопку вызова больного, совмещенную в коридоре с лампой над дверью, чтобы самой проплывать величественным кораблем и покрикивать на пациентов. Специально для этого предназначались и «лакированные» туфли из клеенки, купленные на вьетнамском рынке за триста рублей, но об этом знала только Катя.
– Можно к вам, Екатерина Григорьевна? – просунулся в дверную щель щуплый старикашка.
– Опять вы, Лосев? – всплеснула руками медсестра. – Ну сколько можно над нами издеваться? Вы же со второго участка! У Екатерины Григорьевны своих пациентов полно, и вы еще ходите!
– Дочка, да моя врач даже не смотрит на меня никогда, только кричит! Такая невнимательная, я только к вам могу, Екатерина Григорьевна. – Старик умоляюще смотрел на нее.
Галина Степановна рассерженно поправила прическу, зная, что Катя не сможет отказать старику.
– Проходите, – глухо сказала Катя, чувствуя, что у нее от жара пересохло во рту, – что, все живот болит?
– Болит, дочка, болит.
– Ложитесь на кушетку. Знаете, Петр Федорович, вам бы все-таки в больницу лечь на обследование. Гастроскопия язву не показала, а боли у вас уже второй месяц и не проходят.
– Ой, не проходят, – согласился старик.
– Надо бы в больницу, смотрю, похудели вы.
– Да, портки с меня сваливаются. Не могу я в больницу, дочка, участок у меня же с курями. Кому я их оставлю? – поднялся с кушетки Петр Федорович.
– Если с вами что-то случится, кто будет с вашими курами? Здоровье дороже, ляжете на обследование, и точка, – ответила Катя и кивнула Галине: – Пиши направление в гастроэнтерологию, подозрение на кишечную непроходимость, частичную, невыясненной этиологии. А за курами вашими попросите соседей по даче присмотреть.
– Ну хорошо, раз уж вы, наш свет в окошке, так решили, так тому и быть. – Петр Федорович вздохнул. – Даже не знаю, как вам и сказать, Екатерина Григорьевна… – Старик оглянулся. – Я ведь это… с жалобой.
– Вот дает! – гаркнула Галина. – Занимает чужое время, врач сама еле на ногах держится, а он еще и с жалобой.
– Да не на вас! Упаси бог! К вам я как на праздник. Очень вы чуткий и хороший человек, Екатерина Григорьевна, хотя вы для меня еще совсем девочка. Я, как вы верно подметили, не с вашего участка, и в моем подъезде двумя этажами выше живет одинокая женщина Камила Георгиевна Ксенофонтова. Мы с ней иногда общались, она – сердечница, у меня – желудок и суставы, и я тоже одинок. В общем, мы жаловались друг другу, иногда помогали по хозяйству. Тут я не видел ее несколько дней, заволновался и зашел к Камиле домой. Она долго не открывала мне, а потом открыла и сказала, что очень плохо себя чувствует, что вызвала врача на дом. Через два дня я ее, бледную и растерянную, встретил у подъезда и спросил, как у нее дела…