Белые тени
Шрифт:
На него еще был направлен глазок объектива.
Берендс, шевеля пшеничными бровями, улыбался. Его голубые свиные глазки сияли.
— Извините, что побеспокоил, — сказал он вполголоса, кивнув в сторону телефона головой, — мешать не буду. Все в руках человека, поэтому их следует хорошо мыть. — И вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь.
— Змея! — прошипел полковник Павский, посылая ему в спину взгляд, полный ненависти.
Глава шестая
Под опущенным забралом
Алексей не спал
Сдержанно поблагодарив хозяина, он останавливается у порога, вытягивается и, щелкнув каблуками, кланяется и цедит, поджав губы: «До свидания, господа! Желаю здравствовать!»
Все кивают головами, Ирен машет ручкой, и только есаул Скачков напряженно смотрит на Кучерова. А в глазах генерала насмешка, откровенная насмешка и внутреннее торжество.
Такая же насмешка играет в глазах генерала и в углах губ, когда спустя полчаса есаул Скачков, поднимаясь, предлагает жене идти «бай-бай». Ирен, чуть прищуря глаза, смотрит на мужа и, сделав недовольную гримасу, говорит:
— Иди, Мишенька, в добрый час, меня кто-нибудь проводит! — И, поднявшись, делает с ним несколько шагов до двери, потом поворачивается и поет:
Старый муж, грозный муж...Есаул кланяется у порога, желает всем доброго времяпрепровождения, и его взгляд снова впивается в генерала...
«Как мог я не сообразить сразу, что у Кучерова сдали нервы. Да и как могло быть иначе? — думал Алексей, прислушиваясь, не прозвучат ли в коридоре шаги. — Не так-то просто годами хранить тайну! И когда в самый трудный момент неожиданно пришла помощь и тяжесть легла на другие плечи, радость освобождения смяла сдерживающие начала, в их числе и осторожность. До сих пор его нет! Что могло с ним случиться?»
Вдруг постучали в дверь. Вошел Хранич. По его расстроенному лицу Алексей понял, что случилось несчастье.
— Убит Петр Михайлович! Топором! Его труп обнаружен под мостиком, на шоссе, недалеко от города. Жандарм Крста сказал мне, что в вашем сарае на электростанции найден окровавленный топор. Ищейка привела по следу. Следователь вас подозревает. Говорит, улика номер один! Чуяло мое сердце...
— Садитесь и рассказывайте все по порядку.
— Мы спокойно дошли с генералом до города, он все время шутил. «Сдам, — говорит, — завтра все дела и подамся к себе на Дон, чика Васо!» У околицы мы распрощались, обнялись как братья! Ну, пошел я к подводчику сказать, что генерал едет не сегодня, а завтра. Алимхан уже запрягал лошадей, когда я пришел. Ворчал поначалу, голову, дескать, людям морочат. Потом рассказал, что приходил к нему накануне полковник Павский и спрашивал про Кучерова.
— Мы так и предполагали, что Павский пойдет проверять. Петр Михайлович держал это в секрете, но мы дали возможность Павскому об этом узнать, — сказал Алексей.
— Этим самым ограничили срок действий Павскому до субботы. Но слушайте дальше. Алимхан сказал, что Павский встретил Грацию, когда она возвращалась из Требинье, и слышал, как Павский спросил
— Значит, и у Скачковых не было ключей! Как можно было это не предвидеть! Эх, все, казалось, учли! — и Алексей, достав папиросы, закурил.
— Это я виноват! Думал, почему бы мастеру Жике не заработать? Руки погреть он любит. Но, видать, Жика сам не решился. — Хранич сердито стукнул палкой о пол. — Какого маху дал! Толком не расспросил Алимхана.
— Кто же убил? И почему убийца подбросил топор ко мне в сарай?
— Крста рассказывал, будто собака пошла к воротам крепости, а потом уже повернула к электростанции.
После ухода Хранича Алексей зашагал по комнате. Его цепкая память воспроизводила в воображении каждое слово, каждый жест собравшихся на вечеринке у Гатуа. От него не ускользнуло, как налились сталью глаза Павского, как дрогнула рука Скачковой и как она перекинулась взглядом с чуть побледневшим мужем, когда Кучеров неожиданно произнес это злосчастное слово «Дина». Стоя на крыльце у открытой двери, он не видел Мальцева, который сидел в самом углу, не заметил и реакции Берендса, который сидел вполоборота к двери, ну а старый Гатуа ничего не понял.
«Скачковы решили, что генерал им подстроил каверзу или хочет столкнуть лбами с другими охотниками, о которых, разумеется, они знали и к тому же почувствовали появление нового действующего лица. Меня! А самое главное — у них не было ключа. А разгадав игру, Скачковы пришли к весьма простому выводу: документы либо у Кучерова, либо у нового действующего лица, у меня, либо в кассе, или, наконец, на квартирах. Значит, надо убить Кучерова, раздобыть ключ и, если нужно, разделаться со мной. За «мокрые» дела брался капельмейстер, а роль «шухера», домушника и медвежатника возлагалась, видимо, на прекрасную Ирен. Потому она меня и спросила, иду ли я на электростанцию? И проводила за ворота. Хорош бы я был, если бы пошел на станцию. Лежал бы сейчас рядышком с генералом!
Убедившись, что я ушел, Ирен отправилась обыскивать чемоданы Кучерова. Это я видел, и она не подозревает, что ее платочек сейчас лежит там, на полу. Не обнаружив ничего, она побежала, наверно, к воротам, чтобы встретить мужа, который должен был принести ключ и одновременно запутать след. Взяв ключ, проникла в канцелярию и выкрала из кассы табакерку и деньги... Выкрала ли? Какого черта тогда Скачкову нужно было идти по мою душу! Чтобы совершить всю операцию, ей понадобилось пять-шесть минут, а дойти от ворот по шоссе к окнам кучеровского кабинета — минут восемь-десять. Таким образом она могла бы дать мужу сигнал, что все в порядке.