Белые витязи
Шрифт:
— Мерзавцы! — срывается с губ у Скобелева.
— Кто мерзавцы?.. — удивляюсь я.
— Разве можно было сдать такую позицию...
— Да и защищать нельзя... Обошли кругом...
— Защищать нельзя... Драться можно, умереть должно!..
Как будто из тумана выдвигается фигура какого-то офицера... Он подносит Скобелеву саблю пленного паши...
— Кто командует?..
— Вейсиль-паша.
— А Эйюб?
— Эйюба давно нет.
— Как он сдался?
— Без всяких условий...
— На милость?..
— Точно так.
— Возвратить сабли пленным, свято сохранить их имущество, чтобы ни одной крохи у них не пропало... Предупредите, за грабёж буду расстреливать!..
Навстречу кавалькада... Только не наши... Совсем не наши... И кепи чужие и мундиры не те, к которым уже привык взгляд.
Впереди Вейсиль. Мясистое лицо с низко нависшими бровями. Суровое, некрасивое.
Скобелев подаёт ему руку и говорит несколько приветливых слов.
Турки мрачны. Им тяжело, невыносимо тяжело.
— Сегодня гибнет Турция, такова воля Аллаха! Мы сделали всё.
— Вы дрались славно, браво... Переведите им, что такие противники делают честь... Они храбрые солдаты.
Им переводят...
— А всё-таки мерзавцы, что сдали такие позиции! — заканчивает он про себя.
Отовсюду восторженные крики... Отовсюду стихийное «ура»... Лица солдат возбуждены, лучезарны.
— Спасибо, друзья, спасибо, товарищи... Спасибо, мои орлы! — кричит им Скобелев в свою очередь.
— ...Сколько у них было людей и пушек? — спрашивает он, кивая на пленных. Тем переводят.
— Тридцать пять тысяч войска и сто тринадцать орудий!
— И сдались!.. Хороши генералы...
Турки, сходя с редута, окружали нас сплошною стеною... В их массах слышалось: «Ак-паша, Ак-паша»... Все они нетерпеливо пробивались взглянуть на Скобелева.
— Что они говорят? — обернулся Скобелев к переводчику.
— Говорят, немудрёно, если их победили, русскими командовал Ак-паша, а с Ак-пашой драться нельзя...
Наверху ещё шёл бой... Скобелев слушал-слушал и вспыхнул.
— Передайте паше: если через два часа турки в селении Шипка и на высотах не положат оружие, я их буду штурмовать и никому пощады!..
— Они сейчас же сдадутся... — струхнул Вейсиль...
Издали послышалась музыка: развёрнутый, под распущенными знамёнами, стройно подходил Владимирский полк.
— Сейчас, сейчас...
— Я хочу им сам отдать приказание положить оружие... Господа, останьтесь здесь... Передайте туркам, что я сам еду с ними...
И Скобелев поехал, со всех сторон окружённый вооружёнными турками...
Двое или трое следовало за ним из русских.
— Однако наше положение странно!..
— Ну, вот ещё!..
— Да как бы вы поступили на месте турок? — спрашиваю я.
Скобелев расхохотался.
— Во-первых,
— Ну, а если бы?
— Разумеется... Сейчас бы в шашки...
Впоследствии под Геок-Тепе он сделал ещё лучше. После штурма и взятия этой крепости Скобелев едет в ещё не сдавшийся Асхабат. Ему навстречу — семьсот текинцев в полном вооружении, в праздничных костюмах — цвет текинского войска...
Скобелев обратился к ним с какими-то укорами... Они изъявили свою покорность...
— А если вы попробуете восстать, то я вас накажу примерно...
— Текинцы никогда не лгут!..
— Если так, то, господа, не угодно ли вам ехать обратно... Передайте текинцам, что они составят мой конвой...
И совершилось небывалое. Генерал один, окружённый семьюстами отчаянных врагов, верхом поехал в Асхабат. Двадцать вёрст они сопровождали его...
И разумеется, ни его прежние победы, ни страх его имени не могли ему создать такой популярности между ними, как эта поездка...
С той минуты он стал кумиром уже всего племени текке.
XXIX
Какая разница с Плевно. Там пленные долго оставались не накормленными. Им пришлось жить на открытом воздухе, в грязи и снегах болгарской зимы. Здесь всё было сделано, чтобы смягчить участь несчастных. Они ели вместе с нашими солдатами у котлов; накануне ещё Скобелев отдал приказание:
— Заготовить в солдатских котлах двойной запас пищи.
Через три часа по сдаче турки уже получили её, ночью они спали в землянках и редутах, а утром под конвоем болгарского ополчения их отправили дальше, в Габрово.
— Горе узнали мы потом, у Ак-паши горя не было! — говорили они.
Солдаты, усталые от боя, не ложась спать, готовили кашу туркам, наши офицеры разобрали турецких к себе и оказали им широкое гостеприимство, паши приютились у генералов. На Шипке не умер ни один пленный, в Плевне они умирали сотнями.
— Если хоть десятая доля такой заботливости встретит нас в России — наши семьи могут быть спокойны! — говорили они.
— Смотрите, ребята, турки теперь друзья вам! — говорил Скобелев солдатам.
— Слушаем, ваше-ство! — отвечали они.
— Нет большего позора, чем бить лежачего... А они теперь несчастные, лежачие... Так ведь?
— Точно так, ваше-ство!
— Пока у них были ружья в руках — их следовало истреблять; раз они безоружны, никто не смей их пальцем тронуть... Оскорблять пленного стыдно боевому солдату...
И действительно, отношение скобелевских солдат к ним было искренно и задушевно.