Белые волки. Часть 2. Эльза
Шрифт:
— Тебя тоже не за что любить, — процедила тогда она сквозь зубы, — но я же любила.
— Не-ет, — мягко протянул Димитрий и погладил ее по лицу окровавленными пальцами, оставляя длинные влажные полосы. От тона его ласкового голоса по коже Северины побежали мурашки. — Ты не любила меня. Ты хотела владеть мной. Как владеют канарейкой в клетке. Новым платьем. Модным украшением. Так вот он я. Владей мной, дорогая. Ну же.
В застывших глазах Жулии таился невысказанный упрек, когда она смотрела на них, тесно прижавшихся друг к другу, будто бы
— Я-я… была девчонкой, — пролепетала Северина, начиная сотрясаться от дрожи.
— Ты и теперь такая же, — он вдруг скользнул ладонью на ее затылок, стиснул волосы, заставив выгнуться, глаза запылали белым огнем ярости. — Глупая, маленькая девчонка в теле взрослой женщины. Говорил ли я тебе, чем карается измена правителю?
— Ты не правитель. Всего лишь наместник, — она махнула рукой, желая загнать ногти в его красивое лицо, но рассекла воздух. — И я знаю, что это ты сделал канцлера таким, какой он сейчас. Ты, а не какой не несчастный случай. И Жулия была не мужчиной.
— А ты думаешь, секс с женщиной так уж сильно отличается от секса с мужчиной?
Их крики, наверно, слышал весь дом. Со второй попытки Северине все же удалось попасть в цель, и по щеке Димитрия от глаза до подбородка протянулись три кровавые борозды. Казалось, он их даже не почувствовал. Чувствовал ли он что-нибудь вообще? Северина очень в этом сомневалась.
— Отпусти меня, — простонала она и впилась ногтями теперь уже в запястье той руки, которая удерживала ее. — Ненавижу тебя. О, как я тебя ненавижу.
— Нет, — улыбнулся Димитрий. Он наклонился и прижался губами к ее щеке, крепко, как целует любовник желанную возлюбленную, — я никогда не отпущу тебя. Теперь только смерть разлучит нас, помнишь? Может, ей стоит разлучить нас сегодня?
Северина стиснула зубы, чтобы не дать пролиться ни одной слезинке — она слишком хорошо помнила, как он любил сцеловывать их — но все же застонала. Неожиданно Димитрий разжал пальцы. Ее ноги подогнулись, и Северина сползла на пол, уткнувшись головой ему в колени. Она по-прежнему ощущала взгляд Жулии на своей спине. "У такой, как ты, никогда не будет подруг. Не будет любовников".
— Я сказал, что убью тебя, если еще раз увижу, — вдруг произнес над ней Димитрий каким-то странным, глухим голосом. — Я пока еще не смотрю. У тебя есть шанс уйти. Используй его, пока можешь.
Сердце у Северины пропустило удар. И снова одна секунда отделяла ее от понимания, что происходит, и за эту секунду перед глазами пронеслась вся жизнь. Северина вскинула голову, уже зная, что увидит в дверях Яна — единственного, кто посмел вмешаться в семейную ссору наместника с женой. Она перевела взгляд — Димитрий вроде бы смотрел на нее, но изучал что-то внутри себя, таким отсутствующим стало выражение его лица.
— Я не уйду, — тихо, но твердо возразил Ян, — пока ты ее не отпустишь.
— Она — моя жена, — кулаки Димитрия стиснулись.
Ян невесело усмехнулся.
— Она — всего лишь слабая девочка, которую тебе нравится мучить.
— Тебе-то что до этого?
— Я ее люблю.
Нет, он не должен этого говорить, в ужасе подумала Северина. После того, что Димитрий сделал с Жулией, она сама едва ли решилась бы просто взглянуть на кого-нибудь, неважно — мужчину, женщину или ребенка, чтобы не навлечь подозрений и не стать причиной смерти еще одного невинного человека. Но вот так открыто заявлять о любви. Это же полное безумие.
Но это был Ян, вместе с тем понимала она, и у Яна имелись свои представления о верности и чести. Он не мог делать что-то за спиной друга. И, видимо, только такой способ посчитал наиболее подходящим для себя.
— Любишь? — как-то по-особенному вкрадчиво переспросил Димитрий, и Северина увидела, как потемнело его лицо.
Смотреть на Яна он все еще избегал. Да он же тянет время, догадалась она. Димитрий мог бы уже тысячу раз убить Яна за эти несколько минут, не говоря уже о том, чтобы обернуться волком и просто прыгнуть. Достаточно было лишь повернуться, посмотреть — и выполнить обещанную угрозу. Но Димитрий не смотрел. И не шевелился.
— Я не знаю, что такое любовь, — задумчиво проговорил он.
— Знаешь, — отозвался Ян, — и теперь знаешь, что чувствовал я, когда отбирал твою женщину. Но мне пришлось. Ты сгорал рядом с ней. Ты бы умер.
Обычные ледяные улыбки Димитрия не шли ни в какое сравнение с той, что играла на его губах теперь.
— Может, тебе стоило дать мне умереть? Может, я желал такого исхода?
— Может, — согласился Ян и замолчал, обдумывая что-то. — Но я не мог позволить тебе умереть. Я понимал, что ты возненавидишь меня, но твоя жизнь была важнее твоего счастья. И нашей дружбы тоже. Прости меня.
— Простить? — Димитрий повернул голову и впервые за столько лет посмотрел на старого друга. Сидящей на полу Северине на миг показалось, что его холодные черты слегка оттаяли, но скорее всего ей просто хотелось так думать. — У тебя была сытая жизнь, как я погляжу.
Шли секунды, но даже теперь он не бросился на своего заклятого друга. Просто стоял и смотрел, и в его глазах разливалась столь знакомая Северине белоснежная пустыня. Она не понимала, почему он не двигается.
— Мы много работали вместе, чтобы жить сыто, братишка, — кивнул Ян с виноватой улыбкой.
— Много, — подтвердил Димитрий равнодушно и перевел на Северину взгляд, под которым та невольно съежилась. — Что ж, предоставим выбирать нашей прекрасной лаэрде. Выбор, которого у меня никогда не было. Кого ты хочешь, дорогая? Выбирай.
— Яна, — ответила она дрожащими губами, прежде чем успела подумать. — Я хочу уйти к Яну.
— Это хорошо, — он ласково погладил ее по лицу, взял за плечи и поднял на ноги. — Тогда докажи это. Поцелуй меня на прощанье и повтори это снова.
Ян, все еще замерший на пороге, издал протестующий звук, но Димитрий одним жестом остановил его возражения.