Белые яблоки

Кэрролл Джонатан

— Я готова пойти на этот риск. Возьмите мою кровь. — Врачу отчего-то показалось, что она все загодя обдумала. — Возьмите мою кровь. — Ему надолго запомнились эти слова, но он затруднился бы сказать, чего в них было больше — самоотречения

или глупого упрямства.

Нет, Изабелла Нойкор была далеко не глупа. Она вернулась из своих странствий убежденной оптимисткой. Ей было страшно, но даже в этом скорбном месте, где трещали, гудели и попискивали непонятные приборы, надежда ее не покинула. Бруно Манн, останься он в живых, никогда не смог бы понять, почему она так поступила. Выбора для нее не существовало. Она не пожертвовала жизнью Энжи ради спасения Винсента, а просто выбрала их обоих. Сперва вытащим одного, а после вместе воспитаем другого. Хаос не имел к этому выбору никакого отношения. У него не было права голоса.

Она отдавала себе отчет, что идет на риск, но от всей души верила: все закончится хорошо — для всех.

Когда за врачом закрылась дверь, она вытащила из сумочки плеер, надела серебристые наушники и включила звук. Она слушала свои любимые мелодии, которые записала еще в Вене. Первым, «с глубины в тысячу поцелуев», зазвучал голос Леонарда Коэна [12] . Она начала негромко подпевать. Винсенту нравилась эта песня. Изабелла взяла его за руку, и

получилось, что они как будто слушают вместе.

7

Кларк Гейбл (1901—1960) — знаменитый герой-любовник американского кинематографа, исполнитель роли Ретта Батлера в «Унесенных ветром» (1939).

Мужчина, чью кровать отделял от ложа Этриха белый занавес, впервые с момента появления Изабеллы в палате открыл глаза. Он слышал, о чем она говорила с врачом, и во все время этой беседы не мог сдержать улыбки. Пройдет немного времени, и он обратится к ней. И скажет, что просит прощения за бесцеремонность, но так уж вышло: ему невольно пришлось стать свидетелем недавнего разговора. Он осмелился ее побеспокоить только потому, что у него как раз такая же группа крови, как у нее и у ее друга. И он рад будет стать донором, если только больной не будет иметь ничего против. Но вот уж чего он точно ей не скажет, так это того, что в жилах у него течет их кровь — его и ее. Закрыв глаза, он с удовольствием слушал, как прелестная женщина мурлыкала себе под нос слова песни, похожей на заклинание, и звуки эти заполняли все пространство больничной палаты, которой суждено было еще в течение некоторого времени оставаться их домом.