Белый царь – Иван Грозный. Книга 2
Шрифт:
Потеряв около половины дружинников, Тимофеев вынужден был приказать отходить за храм. Все, дальше только смерть в неравном бою.
Русские воины готовились принять последний бой, как откуда-то с околицы донесся женский крик:
– Мужики, держитесь! По тракту дружина наша приближается. Князь спешит к нам на помощь.
Григорий расправил грудь и заявил:
– Братья, князь Ургин идет к нам. А ну-ка вдарим еще раз по басурманам, чтоб им пусто было! Вперед!
Дружина Тимофеева пошла в атаку.
Слышал
Конники Тимофеева вынуждены были вступить во встречный бой. Впереди рубил врага Григорий. В пылу схватки он вклинился в ряды татар и оказался один среди неприятеля. Острое копье пробило грудь воина. Тимофеев упал с коня. Татары начали быстрый отход, бросив своих убитых и раненых. Ополченцы проводили врага десятком стрел, но преследовать не стали. И сил не осталось, и дружина Ургина уже разворачивалась в поле.
К смертельно раненному Тимофееву бросился Андрей Молчун. Он вытащил из груди товарища копье и склонился над ним.
– Гриша! Живой?
Тимофеев открыл глаза.
– Где татары?
– Пошли вон из села. Мы выстояли, Гриша. Ты крепись, ребята уже побежали за знахарками.
– Пустое все это, Андрюша! Не жить мне. Чую, что смерть рядом, дышит холодом в душу.
– Перестань! – На глазах Молчуна выступили скупые мужские слезы. – Погоди помирать-то, Гриша! Бог милостив, оклемаешься.
– Нет, Андрюша. Да ты не плачь. – Григорию все труднее становилось говорить. – Чего как девка какая? Помирать все одно когда-нибудь пришлось бы. Так лучше в бою, чем немощным стариком на лавке. На то я и воин. Князю Ургину передай, прощения у него прошу, сделал все, что только мог. И у всех людей прощения прошу. Ухожу с радостью. Ведь там, на небесах, увижу и отца с матушкой, и сестрицу с племяшкой. Андрей, тяжко мне, жжет все внутри. Ты дал бы водицы испить.
– Так это сейчас, мигом!
Молчун повернулся, увидел сельчанина, стоявшего чуть в стороне.
– Митяй, принеси воды, быстро!
– Ага!
Митяй убежал.
– Сейчас, Гриша!.. – Молчун обернулся к товарищу, но тот был уже мертв.
Его лицо просветлело, под усами появилась улыбка. Взор, устремленный в небо, был спокойным. Молчун сглотнул ком, выступивший в горле, прикрыл веки Григория.
Он снял шлем, тряхнул седыми вихрами и сказал:
– Прощай, Гриша. Мы всегда будем тебя помнить и молиться за твою светлую душу.
Подбежал ополченец с крынкой студеной воды.
– Вот, Андрей, я принес.
– Не надо уже. Помер Григорий Тимофеев.
– Эх, беда-то какая! Хороший был мужик, такой,
– Ты, Митька, передай всем, пусть бабы выходят из подвалов, собирают погибших, раненых, оказывают помощь, кому нужно. Тем из ополчения, кто уцелел, сбор здесь, возле тела Григория!
– Понял. Я бегом!
– Давай, Митяй, родной!
Бабы вышли из укрытий, тут же заголосили, но вскоре смолкли и принялись за работу вместе с подростками и девицами постарше. Иногда кто-то из них находил своего отца или мужа. Тогда над Благим разносился крик, полный отчаяния и боли.
Князь Дмитрий Ургин видел, что в селе идет бой, и приказал дружине подстегнуть коней. Он понимал, что татары заметят его и тут же пустятся в бегство. Чтобы не дать им оторваться на приличное расстояние, Ургин повелел развернуть дружину в линию и держать направление на западную околицу села.
Десятник Гордей Степанов, несшийся на коне рядом с Дмитрием, крикнул ему:
– Князь, а не разойтись ли нам на два отряда? Тогда мы перекроем татарам путь на востоке у леса.
– Нет, Гордей! За селом река широкая, а лед сейчас слабый. За изгибом русла берега крутые, быстро по ним не подняться. Идем следом за татарами.
Конница князя Ургина промчалась мимо села. В это же время уцелевшие всадники Баранчея вошли на просеку, по которой пролегала дорога к Шепотней переправе. Русские постепенно сокращали расстояние до противника и застигли бы его в лесу, но Ургин помнил о договоренности с Головиным и не допустил этого. Он попридержал ратников, жаждавших мести. Они не понимали, почему князь так делает, но привыкли во всем доверять ему и подчинялись беспрекословно.
Между тем конница Баранчея прошла лес и выскочила в поле. Мурза поднял над головой саблю и стал вращать ею. Это был знак отряду Али Сафара приготовиться к атаке. Но вместо его людей в поле с трех сторон появились всадники княжича Головина. С тыла зажала татар дружина князя Ургина.
Сеча была недолгой. На этот раз русские дружины имели полное превосходство над противником. В считаные минуты они порубили татар. Ургин и Головин встретились на поле битвы.
Княжич придержал коня.
– Удался-таки маневр, Дмитрий Михайлович!
– Удался, Михайло. А что это за черная куча да табун коней у переправы?
– Засадный отряд, который ждал твою дружину. Или забыл тактику басурман? На него вытягивал тебя мурза Баранчей, потерпевший поражение в Благом. Мои ребята с ходу побили тех татар да сами заняли их место. Баранчей попал в свой же капкан.
– Откуда, Михайло, знаешь, что на Благое напала орда мурзы Баранчея?
– Мы троих басурман пленили, они и рассказали о том. Тяжело пришлось в селе?
– Я в Благое не заходил. Его отстояли ополченцы, истребили больше половины татар.