Белый Дозор
Шрифт:
— Послушайте, уважаемый! Как вас там? — Лёша нервно передернул плечами. — Вы мне скажите, что вам конкретно нужно, и покончим с этим. Я знаю, в какой стране живу и как здесь принято решать вопросы, мне также известно. Правило системы гласит: «Не подмажешь — не поедешь». У меня с вами отношения предельно доверительные. Даю вам слово, что никто ничего не узнает, тем более что мой куратор со стороны администрации президента генерал Войтов в данный момент находится в госпитале.
— Да? А что с ним? — вкрадчиво поинтересовался чиновник.
—
— А если я вам скажу, что мне уже заплатили за то, чтобы это случилось как можно скорее? — совершенно неожиданно спросил чиновник и вопросом своим сильно озадачил Лёшу.
— То есть как это? — удивился Спиваков. — Вы меня разыгрываете? Сейчас не до этого! Я через сутки улетаю на Кам… кхе-кхе, простите, что-то в горле запершило, улетаю в теплые страны, я хотел сказать, и мне нужно решить с вами вопрос сейчас.
— Вам знаком Михаил Петрович Глинкин?
— Разумеется.
— Он весьма усердно хлопотал за скорейшую приемку этого вашего «чуда» и в том преуспел, — совершенно честно ответил чиновник, — так что летите вы себе спокойно куда угодно. Вы же в отпуск собираетесь?
— Да-да!
— Вот и отдыхайте. Когда вернетесь, всё уже будет готово. Глинкин хочет, чтобы ваш препарат производили его заводы — это же яснее ясного. Вот и «убедил», так сказать.
— Ну, тогда все понятно, — с облегчением выдохнул Лёша. — Да пусть производят, конечно! Чем я буду куда-то тыкаться, что-то кому-то объяснять, так лучше я у Глинкина размещу заказ, и дело с концом!
— Желаю здравствовать, — откланялся чиновник.
Лёша подивился проницательности и предпринимательской сноровке Глинкина. Лишь спустя несколько минут он вдруг отвлекся от текущих дел, потер лоб и подумал: «А откуда этот Глинкин, собственно, знает о препарате?» И хотел было продолжить дальше развивать свою мысль, но тут в дверь кабинета кто-то постучался.
— Войдите! — крикнул Алексей, и на пороге возник Квак собственной персоной.
— О! Александр Кириллович! — обрадовался Лёша. — Всегда вам сердечно рад! Как вы? Как выходные?
— Пожалуй, ничего особенного. Был на даче. Смотрел старые фильмы в новом качестве, спал…
— Вот как? Старые фильмы? «Семнадцать мгновений» в цвете не пытались смотреть? — поинтересовался Лёша, который всем задавал этот вопрос, поскольку имел на его счет свое незыблемое мнение.
— Ну что вы?! Как можно?! — по-настоящему возмутился Квак. — Это же преступление, так испортить великолепный, великий фильм!
Алексей буквально просиял. Ему стало очень приятно, как бывает приятно всегда, когда вдруг оказывается, что твой собеседник и коллега — еще и твой единомышленник, и у вас с ним общие предпочтения. Это сближает.
Лёша предложил Кваку присесть, стал рассказывать ему о планах, намеченных им по возвращении:
— Первым делом, разумеется, поставки
— Это зачем же так по-спартански? — удивился Квак.
— Затем, что я из своей поездки планирую привезти кое-что особенное, — проговорился Лёша, но решил, что уж «своему-то» можно знать, и, понизив голос, признался: — Я, Александр Кириллович, улетаю очень далеко, на Восток.
— В Японию? — удивился Квак. — Вы же говорили вроде, что летите в отпуск куда-то на юг Европы? Так, кажется?
— Нет, не в Японию, — Лёша помедлил немного, потом решил: «Ничего страшного. Он же свой. Да и вылет уже совсем скоро. Что может произойти? Обязательно надо, чтобы кто-то знал, куда я собираюсь, а то мало ли…» — Я на Камчатку лечу, — выдал свою тайну Лёша. — И не в отпуск, совсем не в отпуск. Я работать там буду, искать…
— Искать будете? — живо заинтересовался Квак. — Что же вы там собираетесь найти?
Лёша понял, что зашел слишком далеко.
— Простите, Александр Кириллович, но я верю в приметы. Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Простите, но я не могу вам сказать. Прошу понять меня правильно.
— Ну, как вам угодно, как вам угодно, — с показным равнодушием в голосе и в жесте вяло поднятой руки ответил Квак, — я вас не неволю, боже упаси. А вы что делали на выходных, Алексей Викторович? — сменил тему коварный заместитель директора, не ожидая, что его вопрос вызовет такую реакцию: Лёша густо покраснел, прямо зарделся, пробормотал что-то невнятное, потом, словно опомнившись, взял себя в руки, и лицо его приобрело прежний оттенок.
— Если совсем честно, я слегка выпил во время банкета в пятницу, а потом прилично напился в ночь на субботу и все два дня страдал абстинентным синдромом, а проще говоря, похмельем. Я же вообще не пью. Ничего и никогда. А здесь… — Лёша махнул рукой. — Я чуть не убил себя, вот что значит монголо-татарское иго для нас, славян. Благодаря его наследию у нас в организме совершенно отсутствуют необходимые для переработки этанола ферменты, печень отказывается нейтрализовать алкоголь, похмелье жутчайшее, а доза-то, признаться, детская. Кому сказать — засмеют! Чекушка водки!
— Может, какая-нибудь некачественная водка, мало ли… Значит, на Камчатку вы, — задумчиво произнес Квак, глядя куда-то мимо Лёши и старательно изображая перед ним свою детскую мечту о дальних походах. — Эх, и я бы с вами махнул! Ведь ни разу там не был, а говорят, там красотища невероятная! Край Земли… Возьмите меня с собой? Нет, я серьезно! — загорелся было идеей Квак, про себя лихорадочно соображая: «Если он найдет что-то, там его и закопать». Но столь очевидному (для людей знающих) Квакову коварству не суждено было сбыться. Лёша сразу же и категорически ему в этом отказал: