Белый фрегат
Шрифт:
Как-то само собой получилось, что очарованный – его звали Тинно Уриски – завел Сандера в таверну, расположенную на борту одного из фрегатов. Сандер не возражал: прежде всего Уриски нуждался не в собеседнике, а в слушателе, и можно было не бояться, что какой-нибудь важный секрет ненароком выплывет наружу. Кроме того, лишь там, где местных жителей собиралось по-настоящему много, он мог встретить того, в ком так нуждались Кристобаль и Амари.
Поэтому Сандер грел в ладонях кружку с батарой – пойлом, которое бегущие-по-волнам гнали из водорослей, – в нужные моменты кивал и поддакивал Уриски, одновременно сосредоточив
Он слушал и смотрел.
Не все здесь были моряками, хотя, конечно, именно моряки больше всех рисковали заболеть морской болезнью. Даже обычных рыбаков она обычно обходила стороной, но тот, кто все время путешествовал от одного острова к другому, пересекал моря и океаны, рано или поздно мог обнаружить, что на сушу его уже и не тянет.
Так или иначе, каждый моряк нес в себе отголоски ~песни~, которую пел его фрегат. В этот вечер Сандеру довелось услышать великое множество ~песен~ – веселых и грустных, тревожных и спокойных. Он ненадолго впускал каждую из них в свой разум, а потом не без сожаления возвращался к поискам, потому что ни один из посетителей таверны не был корабелом. Корабелы звучали иначе…
– Шаркат, – вдруг произнес Уриски. – Ну какой же гадостный шаркат нам попался, клянусь плавниками Заступницы! Такое чувство, что где-то в Талассе прячется сбежавшая от него добыча, и теперь он бесится от того, что никак не может ее разыскать.
Он говорил о той самой твари, чью голову Немо Гансель, правитель Блуждающего города, потребовал в качестве платы за помощь «Невесте ветра». Сандер навострил уши. Он не знал, что еще успел узнать о шаркате сам Кристобаль Фейра, но любая крупица сведений могла принести пользу, и, раз уж ему не удалось пока что выполнить свое главное задание, не стоило тратить время впустую.
– Ты это серьезно? – спросил он и, сделав над собой усилие, глотнул батары. – Я не знал, что у шаркатов такая… хорошая память.
Уриски фыркнул:
– Да они самые злопамятные твари во всем бескрайнем Океане! Но этот, этот – просто король всех тварей. Когда я увидел, как он бросается из воды прямо на палубу и давит всех своей тушей, у меня чешуя дыбом встала. Понимаешь, брат, что-то в нем есть… неправильное. Шаркаты, они ведь звери – как кракены и мурены, к примеру. Кое-какие мысли в их тупоносых башках, может, и водятся, но эти мысли совершенно точно должны быть о жратве.
– А этот? О чем он думает, по-твоему?
– О боли, – уверенно ответил Уриски. – Он хочет причинить как можно больше страданий, а утолить голод для него – дело десятое, хоть и весьма приятное.
Сандер задумчиво почесал в затылке. Он лишь один раз видел шарката воочию – эти существа считались почти такими же опасными, как кракены, но встречались гораздо реже. Большой шаркат мог прокусить дно даже боевому фрегату – «морскому ежу», а маленькие нападали парами и без особого труда рвали на части суда послабее. Они отличались значительной хитростью, но, как верно заметил Уриски, при этом оставались животными.
– Выпьем за то, чтобы этот зубастый гад не сцапал ни нас, ни тех, кто рядом с нами! – провозгласил Уриски.
За соседним столом его услышали и поддержали. Вскоре на Сандера полился такой поток рассказов о шаркате, что он с трудом успевал запоминать то, что могло оказаться полезным.
Шаркат приходил на рассвете,
Он не трогал корабли, у которых один борт был обращен к открытому морю, хотя, казалось бы, именно они рисковали в большей степени. Он словно презирал легкую добычу, и именно из-за него, как теперь понял Сандер, Таласса стала куда менее плотной, чем раньше. Каждый фрегат всячески старался сделаться крайним.
Шаркат и впрямь выпрыгивал из воды, хватал людей с палубы, порою даже сдергивал с мачт. Несмотря на свои колоссальные размеры, он был проворным и очень-очень ловким.
Но самое странное заключалось в том, что все случайные собутыльники Сандера как один клялись, будто временами добыча сама по себе летит в зубастую пасть…
– Клянусь плавниками Заступницы! – зарычал высоченный широкоплечий крабнид, заметив недоверие на лице «новенького». – Я сам это видел, сам! Он разинул челюсти, что-то прорычал, и моего друга Лирта словно кто-то за ноги поволок прямо туда! Если скажешь, что так не бывает, я тебе руки вырву и клешни вставлю задом наперед!
– Бывает-бывает! – торопливо сказал Сандер. – Сохрани, Заступница… о таком даже слышать страшно, а уж видеть…
– О-ой ы-ыам соэ-эт, паы-ыни. – Пожилой моряк, которому нижнюю челюсть изувечила жемчужница, старательно проговаривал каждое слово, и все притихли, слушая его, – уииите ео – иачьтесь.
– И всё тут, – прибавил Уриски.
За это, конечно, надо было выпить.
В конце концов их большая компания так расшумелась, что хозяин таверны – пучок щупальцев, заменявший ему правую руку, показался Сандеру не таким уж плохим жребием для трактирщика – вышвырнул всех в ночь: трезветь на холодном ветру. Уриски запоздало вспомнил, что обещал новому знакомому показать какую-то дорогу, но они оба забыли, какую именно, и еще некоторое время бесцельно брели куда глаза глядят. Потом Уриски увидел в одном из шатров знакомого и ринулся туда, а Сандер понял, что скоро рассвет и ему пора обратно на «Невесту ветра».
Он брел, пошатываясь, сквозь навеянный батарой пьяный туман и чувствовал, что удаляется от своего фрегата. Надо было возвращаться назад и искать другую дорогу, но в нем взыграло упрямство.
И вдруг он замер у очередной веревочной переправы.
Впереди виднелся двухмачтовый фрегат – в ночной темноте он отличался от своих соседей разве что меньшими размерами и большим порядком на палубе. Кормовой фонарь горел вполсилы, носовой едва теплился. Какая-то тряпка колыхалась на ветру, отбрасывая зловещие танцующие тени, но еще одна тень стояла у противоположного от Сандера борта и внимательно смотрела на него. Он не видел ни лица, ни глаз, но кожей чувствовал этот взгляд и трезвел с каждой секундой.
– Давай прыгай, – предложила тень. Голос незнакомца чем-то напоминал голос Немо, каким тот был в самом начале – ровный, очень спокойный, слишком высокий для мужчины и слишком низкий для женщины. Сандер уже успел заметить такую особенность у некоторых очарованных морем. – Или боишься, что я вышвырну тебя за борт?
– Н-нет, – соврал он, не понимая, чего тут, в самом деле, стоит бояться, но в то же самое время дрожа от страха. – Я… лучше здесь постою…
Тень рассмеялась, негромко и издевательски.