Белый Харбин: Середина 20-х
Шрифт:
«Небезынтересно отметить, что многие станции и железнодорожные буфеты КВЖД пользовались прочной и определенной славой. Дело было в том, что пассажирские поезда долгое время не имели вагонов-ресторанов, поэтому любителям вкусно поесть было хорошо известно, что на Западной линии в буфете станции Дуйциньшань продавались необыкновенно вкусные блинчатые пирожки, на станции Аньда — чудесные молочные продукты; Цицикар славился летом и осенью своими арбузами, Чжаланьтунь — великолепными борщами и т. д. Южная линия снабжала фруктами, а, например, станция Яомынь давала неисчислимое количество кур, гусей, уток и, думается, тысячи мешков птичьих потрохов. Восточная линия была известна своими ягодными плантациями, виноделием и отличным пивом. Конечно, все это было только лишь небольшой частью
Итак, Западная линия (расстояния от Харбина в верстах):
Крупными городами с довольно большим русским населением были: Хайлар, Маньчжурия и Цицикар.
«Революционный бум» в Харбине 1917 г. в общем-то мало воздействовал на периферию, занятую своими насущными делами, исключая, пожалуй, город Маньчжурия, вследствие его непосредственной близости к границам России, и, отчасти, по той же причине станцию Пограничную на востоке.
Город Хайлар обязан своим возникновением русско-китайскому Кяхтинскому договору 1727 г., завершившему разграничение пределов двух империй «по Аргуни». Ведь согласно букве предыдущего Нерчинского 1689 года договора, левый берег этой реки от истоков до устья признавался владением России, а истоком Аргуни является, как известно, река Хайлар, берущая свое начало в Большом Хинганском хребте… На этом основании весь северо-запад современной Маньчжурии вплоть до Большого Хингана Россия совершенно правомерно считала собственной территорией и осуществляла на ней географические экспедиции (например, экспедицию Мессершмидта по окрестностям озера Далай-нор и другие), не встречая здесь никаких признаков присутствия маньчжуро-цинских чиновников и войск.
Но по Кяхтинскому договору ради добрых и мирных отношений со своим соседом Россия, проводя границу между двумя государствами в Монголии, уступила территорию Барги Цинской империи. Вот тогда-то для того, чтобы обозначить на этих землях свое присутствие, маньчжуро-цинское правительство и поспешило заложить здесь крепостицу Хайлар — со сложенными из самана стенами и крошечным маньчжуро-китайским гарнизоном. Затем Хайлар стал резиденцией высшего чиновника края — амбаня, пунктом торговли с монголами и местом принесения народами и племенами всей огромной Барги податей маньчжурскому правительству. Эти свои функции Хайлар сохранил практически до 1932 г.
КВЖД оставила Старый город Хайлар в стороне, на расстоянии 5 км от своей линии. На дороге, и к тому же на противоположной стороне ее полотна, она построила благоустроенный поселок русских железнодорожников Залинья — с каменными домами, 2-этажными школой и административными зданиями, Железнодорожным собранием, окруженным тенистым садом. Здесь же была воздвигнута и красивая деревянная Спасо-Преображенская церковь (1903 г.). В дальнейшем пустырь между железнодорожным поселком и Старым городом был застроен домами беженцев из России; после устройства фирмой «Братья Воронцовы» лесной гавани в устье Имингола была освоена и территория Острова. Сложился современный город с районами-поселками (кроме названных выше): Подгорный, Роща, Присячи.
Улицы назывались: Александровская, Николаевская, Романовская, Тверская, Первая, Вторая и Третья Восточные, Первая и Вторая Западные.
Хайлар был многонациональным городом — здесь бок о бок проживали китайцы, русские, татары, евреи, монголы и другие. Он был небольшим, лежал как бы в котловине, окруженный невысокими песчаными сопками. Дующие весной сильные ветры с соседней пустыни Гоби засыпали его песком, от которого не было спасения ни дома, ни на улице. Скромной достопримечательностью Хайлара был Городской сад в центре города с увенчанным двуглавым орлом обелиском, воздвигнутым в 1913 г. в честь торжественно отмеченного в Маньчжурии 300-летия Дома Романовых (см. «Маньчжурия далекая и близкая», книга первая, с. 254–256). Тут же, рядом друг с другом, находились две школы — Хайларская русская школа (10 классов) и татарская (4-летняя).
К Хайлару на Западной линии КВЖД в экономическом и административном отношении тяготела и вся бескрайняя Барга. Я давно мечтал рассказать об этом совершенно особом, прекрасном районе в северо-западной части Маньчжурии. Это совершенно иной, чем вся Восточная Маньчжурия, мир. Он изумителен и великолепен.
От остальной части края Баргу отделяет огромный горный хребет Большой Хинган. Его каменистые склоны покрывают дремучие леса — хвойные (лиственница, стволы до 40 м в длину при 2 м в диаметре) и березовые, богатые всевозможным зверем. К западу же от хребта и простирается эта самая Барга — типичная степь, но степь монгольских плоскогорий, не ровная и бескрайняя, как в России, а с сопками и горочками разной высоты и формы, с падями, перевалами, долинами многочисленных рек и речушек — притоков р. Хайлар-Аргуни, прозрачного как слеза Имингола, Халхи и других — с берегами, покрытыми густой растительностью. С озерами — солеными и пресными, среди которых Далай-нор — Большое Священное озеро… Действительно, большое — его площадь до 1000 кв. км. И исключительно богатое рыбой, которой отсюда снабжалась вся Маньчжурия и даже Северный Китай.
Чудесный уголок страны!
Я хорошо знаю эти места: одно время я в начале каждого лета приезжал в Хайлар, а отсюда на телегах, с обозом, по разбитой проселочной дороге мы с дедом ехали вдоль Имина в казачью станицу Хунхульди. Здесь дед с бабушкой жили постоянно и держали большое хозяйство. И все лето и осень — с бесконечными баснословно удачными рыбалками (память о которых осталась на всю жизнь!), покосами, ягодой, дальними прогулками, поездками на курорт Халун-Аршан, на Ганьчжурскую ярмарку, в гости к друзьям деда — монголам в их кочевые юрты — были моими с утра и до вечера…
Дед Петр Павлович много лет работал на лесных концессиях бр. Воронцовых в Якеши, Хайларе, Хунхульди и, последнее время, на Ядоре, большую часть года проводил вдали от семьи. Был подрядчиком, управляющим и доверенным лицом. Человек исключительной честности.
Ядор — живописнейшее место на Большом Хингане: вокруг горы, леса хвойных пород. Контора концессии — дом для администрации, бараки для рабочих — русских и китайцев. Мама говорит, что Воронцовы не притесняли рабочих, эксплуататорами не были. Снабжение продуктами было хорошее. Еда готовилась в соответствии с национальными привычками — отдельно для китайцев и для русских. У Хунхульди лес был смешанный, окружающие пологие сопки покрывал ковер цветов…
Происходил дед из крестьян Тобольской губернии, Курганского уезда, Белозерской волости. Жил какое-то время в Чите. Здесь обзавелся семьей, здесь же родились две дочери — моя мама, Любовь Петровна (1907), и тетя Надя (1909). Служил приказчиком в обувной торговой фирме бр. Самсоновичей. Фирма приняла решение перевести свои торговые операции в Китай, в Харбин, и дед перебрался сюда тоже.
После продажи Пассажа Самсоновичей Чурину (он был перестроен и стал чуринским магазином на Пристани) дед оставил службу и решил обосноваться в Хунхульди, примерно в 120 км к югу от Хайлара. Там у них была большая усадьба, прямо на берегу Имингола или Имина («гол» — по-монгольски «река»), просторный дом, хозяйственные постройки. Они с бабушкой завели огромное хозяйство — коровы, бараны, табун лошадей (занимались также племенным коневодством), пасека, посевы пшеницы, благодаря чему в доме всегда было изобилие хлеба и муки. Имели заимку, все необходимые сельскохозяйственные машины, кроме трактора.