Белый Харбин: Середина 20-х
Шрифт:
Израненные и разбившиеся при падении люди умирали на дне шахты от голода и жажды в течение нескольких дней. А Елизавета Федоровна, которая пострадала, каким-то чудом, менее других, помогала раненым и облегчала их страдания. Она тоже погибла и была признана Русской православной церковью за границей великомученицей. Книгу о ее жизненном пути — "Святая мученица Российская великая княгиня Елизавета Федоровна" (Германия, издательство "Посев", 1988) написала харбинка, ныне жительница Австралии, Любовь Петровна Миллер (Бабушкина), посвятившая изучению судьбы Елизаветы Федоровны всю свою жизнь (см.: Осьмакова Л. Размышления о книге, ее авторе и России // Австралиада: Русская летопись, Сидней, 1988, № 17, с. 8–12).
В 1918 г. был расстрелян
С его именем или с именем великого князя Константина Константиновича связана тайна восьмого гроба, упоминаемого ниже.
Во второй половине октября, т. е. через три месяца, сибирские войска (войска Сибирского правительства) заняли Алапаевск. 9/22-11/24 октября 1918 г. тела погибших были извлечены из шахты и, по освидельствовании и опознании их следственными властями, с них были сделаны фотографии, и они были временно погребены в склепе под алтарем Свято-Троицкого собора в Алапаевске.
Толчком к моим изысканиям в области этих событий стали написанные по моей просьбе воспоминания Альфонса Юлиановича Романовского — полковника царской армии, кавалера четырех российских орденов, а в конце 30-х — 40-х годов известного нам, воспитанникам Лицея Св. Николая в Харбине, скромного преподавателя арифметики, — написавшего в 1972 г. следующие, буквально ошеломившие меня строчки:
"Во время моей поездки в теплушке, к нашему товарному поезду был прицеплен еще один вагон. На станциях, где были остановки, из него выходили за кипятком монашки. Все пассажиры были заинтригованы — кого эти монашки везут? Но в вагон сопровождавшие никого не пускали. Но потом оказалось, — по слухам выяснилось, — что в этом вагоне везли тела убитых членов царской фамилии. Князей братьев Константиновичей, которых извлекли из шахты, при колчаковской власти, и которые были похоронены впоследствии в городе Пекине в Православной миссии в Бэйгуани. Насколько это правда — утверждать не могу, но слухи были таковы" (Романовский А. Ю. Воспоминания, с. 13. Рукопись и приложенные к ней документы хранятся у Г. В. Мелихова).
Русские великие князья… Похоронены в Пекине? В то время об этом факте ничего известно не было, и он глубоко меня взволновал. Постепенно удалось выяснить следующее.
При отступлении Белой армии на восток тела убитых великих князей, чтобы не оставлять их на поругание большевиков, были эксгумированы и отвезены по железной дороге в безопасное место. Путь был труден и опасен.
Подробности узнаем из доклада игумена Серафимо-Алексеевского скита Пермской епархии о. Серафима (Георгия Михайловича Кузнецова; 1874–1959), которому было поручено это дело:
"От Алапаевска до Тюмени ехал в одном вагоне с гробами 10 дней, сохраняя свое инкогнито, и никто не знал в эшелоне, что я везу 8 гробов. Это было самое трудное, ибо я ехал без всяких документов на право проезда, и предъявлять уполномочия было нельзя, ибо тогда бы меня задержали местные большевики, которые, как черви, кишели по линии железной дороги. Когда я прибыл в Ишим, где была Ставка Главнокомандующего (им был в то время ген. — лейт. М. К. Дитерихс), то он не поверил мне, что удалось спасти тела, пока своими глазами не убедился, глядя в вагоне на гробы. Он прославил Бога и был рад, ибо ему самому лично жаль было оставлять их на поругание нечестивых. Здесь он дал мне на вагон открытый лист, как на груз военного назначения, с которым мне было уже легче ехать и сохранять свое инкогнито. Предстояла еще опасность в Омске, где осматривали все вагоны. Но Бог и здесь пронес нас, ибо наш вагон, вопреки правил, прошел без осмотра. Много было и других разных опасностей в пути, но всюду за молитвы великой княгини Бог хранил и помог благополучно добраться до Читы, куда прибыл 16/29 августа 1919 года. Здесь тоже злоумышленниками было устроено крушение, но наш вагон спасся по милости Божией. В Чите, при содействии атамана Семенова и японских
Ввиду предстоящей опасности, при содействии Главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской Восточной окраины генерал-лейтенанта Григория Михайловича Семенова, все 8 гробов из Читы мною вывезены 20 февраля/5 марта 1920 г. Генерал Дитерихс дал мне новое официальное уполномочие хранить гробы, найти им место временного покоя и, при благоприятном условии, в свое время вернуться с н им и в Россию [разрядка моя. — Г. М.]".
Со станции Маньчжурия вагон с гробами великих князей перешел на Китайскую Восточную железную дорогу. Как именно он следовал по ней — об этом о. Серафим оставил мало свидетельств. Он сообщает только, что в Хайларе местные большевики захватили было вагон, вскрыли гроб Иоанна Константиновича и хотели надругаться над останками, но о. Серафим попросил помощи у китайского командующего, и напавших отбили. Вагону была придана китайская охрана.
Как проследовали в Харбин — неизвестно. Далее путь совершался по самой короткой линии КВЖД — Южной, протяженностью 240 км. Пройдя перевалочный пункт с КВЖД на японскую Южно-Маньчжурскую ж.д. — станцию Куаньчэнцзы, — ехали далее по ней. С этого времени поезд следовал под охраной еще и японских военных властей, проводивших его до Пекина, куда он прибыл 3/16 апреля 1920 г.
В Пекине гробы встретил на вокзале крестным ходом начальник Православной духовной миссии в Китае Преосвященный Иннокентий…
Что представляла собой миссия в 20-х — начале 50-х годов?
"Бэйгуань" — "Северное Подворье"; миссия занимала известную в китайской истории часть старого Пекина — в самом углу его древних северных городских стен. Ее обширная площадь представляла собой комплекс парков с различными ландшафтами, породами деревьев — сосен и елей, тутовых, фруктовых, — прудом с мостиками, изумрудными лужайками, тенью и прохладой. Это был лучший по красоте и какому-то удивительному покою уголок старого Пекина, известного мире красотой и уникальностью архитектурных памятников и парков.
Бэйгуань был жемчужиной среди них.
Кое-где в этом громадном поместье были разбросаны различные строения: поближе к Главному входу с высокой красивой колокольней в древнерусском стиле — Успенский собор; красивейшая двухэтажная пятиглавая в древнерусском стиле Церковь во имя Всех Святых Мучеников, построенная над склепом, куда были собраны останки 222 православных китайцев, убитых во время восстания ихэтуаней в 1900 г.; т. н. Архиерейский дом начальника миссии (по 23 июня 1931 г. — митрополита Иннокентия, позднее — архиепископа Симона, затем архиепископа Виктора) — в классическом китайском стиле, так как ранее это было одно из зданий дворца маньчжурского князя правившей династии Цин; Крестовая церковь во имя Святителя и Чудотворца Иннокентия Иркутского рядом с покоями владыки, еще несколько часовен, Братский корпус — приют для паломников, а в рассматриваемые годы — русских беженцев и другие. Подалее, за прудом, у городской стены находились хозяйственные постройки, молочная ферма миссии и пр.
Вся миссия, не побоюсь повториться, утопала в зелени.
Миссия в Пекине была гордостью православного мира, одной из самых больших христианских миссий во Китае. Ее подворья находились в ряде крупных городов Китая, а на северо-востоке страны — в Харбине (с Благовещенской церковью на Пристани) и в г. Маньчжурия, где начальником был известный всему Российскому зарубежью и причисленный ныне к лику Святых Русской Православной церкви за границей епископ Иона Ханькоуский.
Миссия не вела активной миссионерской работы, сконцентрировав свое внимание на потомках албазинцев в Китае, о которых я писал в первой книге, и на культурно-благотворительной деятельности. Здесь в ее типографии, в частности, стал издаваться с 1920 г. первый в Китае "толстый" общественно-литературный журнал "Русское обозрение".