Белый индеец
Шрифт:
Обадия окаменел от испуга, но через несколько мгновений вытащил клинок и вытер его об одежду убитого. Только теперь он понял, в каком отчаянном положении оказался.
Это была не совсем обычная дуэль. Не было ни судей, ни врача, ни секундантов, которые могли бы стать свидетелями. Кто мог подтвердить, что он вынужден был защищаться? В глазах света он скорее всего оказался бы хладнокровным убийцей.
Конечно, сестра жертвы видела, как они вместе вышли из зала, но вряд ли девушка станет свидетельствовать против родного брата ради какого-то незнакомца.
В
Прекрасная жизнь в Суссексе закончилась, не успев начаться, придется бежать в Америку - другого выхода нет.
Стараясь не поддаваться панике, Обадия осмотрел всю лужайку, проверяя не оставил ли где своих вещей. Довольный, что успел заплатить за обед, он кинулся в конюшню. Из дома так никто и не вышел.
Лошадь была оседлана, и Обадия не мешкая тронулся в путь. Теперь он направлялся в Гуль. До порта оставалось пятьдесят миль. Дженкинс надеялся, что двадцати соверенов - всего, что у него было - хватит, чтобы оплатить проезд до Массачусетса.
Скоро гостиница осталась позади. Обадия убедился, что никто за ним не последовал, и пустил лошадь в галоп. Через несколько минут он заметил впереди одинокую всадницу, а под ехав ближе, узнал невольную виновницу несчастья. Элизабет приветливо улыбнулась.
– Вы были так любезны! Спасибо, что хотели мне помочь. Но я решила, что брат прав. Так что сейчас я отправляюсь прямо к сэру Джонатану, и скажу, что с радостью выйду за него замуж.
Обадия вежливо улыбнулся, поднял шляпу и двинулся вперед, едва удерживаясь, чтобы не пустить лошадь галопом. Комизм ситуации не приходил ему в голову. Гарри Аллан погиб, погиб от его руки, он стал убийцей, и все из-за каприза молоденькой дурочки. Обадия не задумывался, что ждет его в далеком Новом Свете, зная только, что нужно оказаться на борту судна прежде, чем власти настигнут коварного убийцу.
Только неколебимая вера в милосердие Всевышнего и поддерживала молодого священника в тяжелый час, и он то и дело возносил безмолвную молитву Господу.
Эндрю Вильсон уже сожалел, что пришел в Ньюгейтскую тюрьму. Внутренний двор был переполнен узниками. Большую часть времени обитатели тюрьмы предпочитали проводить на свежем воздухе, и только замерзнув до костей возвращались погреться во внутреннее помещение, пропитанное запахом немытых тел и нечистот. Спать приходилось на полу, а помоев, которыми их кормили раз в день, едва хватало, чтобы не умереть с голоду.
Самое страшное заключалось в том. что люди теряли надежду выйти на волю. Долги росли, судьи оставались равнодушны, и на перемену участи могли рассчитывать только те, кто имел сбережения. Хуже всего приходилось неимущим должникам. Они не могли освободиться, не уплатив долг, а оставаясь в тюрьме, не могли собрать требуемую сумму.
Капитан Вильсон знал, что найти слуг в самом Новом Свете практически невозможно, и решил сделать это еще в Англии. Он шел через тюремный двор, придерживая рукоять шпаги, готовый дать отпор, если кто-нибудь из мошенников, шляющихся по двору,
Эндрю уже успел отказаться от трех кандидатов, даже не заговаривая с ними. Судя по выражению лиц, эти типы, не моргнув глазом, убили бы их с Милдред прямо в постелях.
– Вот еще один, Ваша Милость.
Начальник караула показал на юношу лет двадцати, в когда-то добротной, а теперь оборванной одежде. Эндрю проследил за взглядом молодого человека и увидел девушку в темном платье, знавшем лучшие дни, черпавшую воду из источника. Издали она казалось хорошенькой, хотя и неправдоподобно худенькой. В Ньюгейте вообще было мало толстяков.
– Ну-ка, встань!
– начальник ткнул мужчину рукояткой кнута. Молодой человек покраснел.
– Назови Его Милости свое имя и объясни, как ты сюда попал.
– Я Томас Хиббард, - отвечал юноша.
– Я должник, и да поможет мне Бог. Мой отец скончался через неделю после нашей свадьбы, оставив в наследство долги на восемьдесят соверенов. Вот почему я здесь, и, похоже, проведу в тюрьме остаток своих дней.
Хиббард твердо взглянул в глаза посетителя. Он держался с достоинством, а речь выдавала человека образованного. Эндрю понравился юноша, и он решился.
– Если вам угодно, я готов заплатить ваши долги. Я отправляюсь в Новый Свет, и мне нужны слуги. Мы подпишем договор на четырнадцать лет, и вы станете работать на земле, которую я недавно купил на границе с пустынными землями. Согласны?
Огонек блеснул в глазах Хиббарда, но тут же угас.
– Я бы с радостью, сэр, но не могу.
Он указал на девушку, приближавшуюся к ним, с встревоженным выражением лица.
– Моя жена тоже должник, потому что суд забрал те несколько соверенов, что у нее были, и объявил преступницей, как и меня. Даже если мне предложат полную свободу, я не с могу оставить ее в этом Богом проклятом месте.
Агнесс Хиббард подошла ближе.
– Что происходит, Том?
Муж объяснил ей, в чем дело. Девушка кивнула, стараясь удержать слезы.
– Сколько вы должны, миссис Хиббард?
– Четыре соверена, для нас это все равно, что четыре тысячи. Голос был тверд и спокоен. Эндрю не колебался.
– Вы поедете со мной и миссис Вильсон?
Агнесс во все глаза смотрела на нежданного благодетеля. Перед ними стоял настоящий аристократ с прямым взглядом и улыбкой на лице. Впервые за полтора года, проведенные в тюрьме, к ним обращались с теплотой и участием.
Муж не успел сказать и слова, когда Агнесс заговорила за них обоих:
– Том и я, мы принимаем ваше предложение, капитан Вильсон, и благодарим от всего сердца. Клянусь, ни вы, ни ваша жена не пожалеете об этом. Неважно, что ждет нас в Америке. Хуже, чем здесь, не будет нигде.
Они отправились за своими скудными пожитками, а Эндрю в кабинет начальника. Там он уплатил долги, подписал необходимые документы и был готов идти к тому времени, когда подошли Хиббарды.
С долгожданными бумагами в руках супруги подошли к воротам.