Белый мыс
Шрифт:
– Пойдем в клуб трезвенников. Там сегодня танцы, потом любительский спектакль.
Салли заколебалась. Послышался веселый смех бабушки.
– Говорят, что искуситель является в образе черного хвостатого урода. Где же ты спрятал хвост, Ёста?
Он посмотрел с недоумением на них обеих.
– Бабушка глупости говорит. Конечно, я пойду с тобой на танцы, – решительно произнесла Салли, беря его под руку. – Я только переоденусь.
Когда она вышла к ним снова, губы ее были краснее, а брови четче обычного.
Ёста
– Придется тебе ехать на багажнике, раз нет своего велосипеда, – сказал он, вытирая губы платком.
Оке проводил их до дороги. Салли помахала ему на прощанье, затем мелькнуло улыбающееся лицо Ёсты, и они исчезли за поворотом.
Не знал Оке в этот вечер, что видит Ёсту в последний раз…
В понедельник пришел домой дядя Стен. Он вел велосипед по песчаной тропинке так тяжело, словно на нем лежал невидимый груз.
– Ты что – никак, выпил сегодня? – удивилась бабушка.
Лицо дяди Стена совершенно окаменело и взор был спокоен, но голос задрожал, когда он произнес:
– У нас… несчастный случай в каменоломне.
Салли вскрикнула в соседней комнате:
– С кем?
– Ёста… Его убило.
Она припала к плечу дяди Стена в беззвучном рыдании. Оке глотал, глотал и никак не мог проглотить ком в горле. Финн Мякки, Большой Смоланд и все остальные, отдавшие свою жизнь каменоломне, были для него лишь именами из мрачного предания. Но то, что он больше не встретит Ёсту, – было непостижимо.
– И кто бы подумал в субботу… Как же это случилось? – спросила бабушка, громко сморкаясь.
– Обвалилась глыба. Я отскочил в сторону, а Ёста стоял, как в ловушке – между стеной и вагонеткой.
Бабушкины щеки заблестели от слез.
– Так что же ты не окликнул его?
– Не успел я! Остальные видели только, как он вскинул руками, и тут его накрыло.
– Бедный Еста, всегда был такой веселый… Долго он мучился?
– Нет, его разом убило.
Салли вышла, тяжело ступая, из комнаты.
– Мы разгребли всё ломами – одни куски мяса да раздробленные кости нашли, – продолжал дядя Стен. – Глыба весила не меньше семи тонн.
Рушились представления Оке о смерти. Он думал, что мертвый – это очень старый и очень усталый человек; он лежит с закрытыми глазами в черном гробу. А у Ёсты не осталось ни лица, ни рук, которые можно было бы сложить крест-накрест на груди…
Ёсту несли на кладбище те самые товарищи по работе, которые извлекли из-под камней его расплющенное тело. Гроб был весь покрыт цветами, за ним шло много людей, хотя Ёсту хоронили вдали от дома и от родных.
Вскоре
– Заработаю немного денег в Висбю и поеду на материк, буду искать работы в большом отеле. А здесь меня теперь ничто не удерживает… – сказала она на прощанье.
С ее отъездом стало как-то пусто и печально. Все равно как если стоишь в тихий вечер на берегу моря и смотришь на его бесконечные серебристые волны. Однако понемногу поток будничных дел принял иное направление, так же незаметно и быстро, как темная рябь на поверхности моря.
– Что за чудеса? – удивилась бабушка в один морозный день.
Напрямик через промерзшее поле шагала Фина Лагг, явно направляясь к ним. Бабушка даже слегка растерялась от радости. Она всегда стремилась ладить с соседями, да к тому же скучала без общества.
– Здравствуйте! Пришла спросить, нельзя ли будет дрожжей занять, – сказала Фина как ни в чем не бывало.
Бабушка тоже решила не показывать вида, что они вот уже скоро год как перестали разговаривать друг с другом.
– Ну конечно, можно, – ответила она.
Так кончалось большинство размолвок между соседями в Мурет. Почти все местные жители были бедняки и«висели друг от друга, однако гордость не позволяла им извиняться.
– Что, Стен все работает на каменоломне, даже после этого ужасного случая? – спросила Фина.
– Да вот, проработал пару недель грузчиком на пристани, а потом вернулся на старое место.
Фина поговорила еще о том о сем, потом опять повела речь о дяде Стене.
– Он жениться не собирается?
– Не знаю, не слыхала, – ответила бабушка сухо.
– Вот как… А то ведь в таких делах и оглянуться не успеешь… – протянула Фина многозначительно.
Бабушка заволновалась, но не стала показывать виду, пока не ушла гостья:
– Ну, жди теперь в дом какую-нибудь неряху, которая и делать-то ничего не умеет, только покрикивать горазда!
Намеки Фины имели под собой основание. В один прекрасный день дядя Стен вернулся домой вместе с крестьянской девушкой – с хутора, который лежал неподалеку от каменоломни. У нее был заметно увеличенный живот, на коже лица проступали коричневые пятна. Немало толков ходило об их женитьбе…
– Да они, никак, и не повенчаны как следует! – говорили одни.
– Их бургомистр в городе окрутил – разве это венчанье!
– Так ей, наверно, уже стыдно было идти к священнику, – ехидно замечали другие. – А он-то – известный безбожник, не признает ни бога, ни священного писания.
Оке проникся к жене дяди Стена подсознательной враждебностью.
Он решил, что она должна считать его обузой, эта новая, которую он непонятно почему обязан был называть тетей. Оке упорно уклонялся от этого, пока бабушка не стала на ее сторону.