Белый огонь
Шрифт:
Из темноты донесся голос:
– Чтобы помочь себе в поисках, давайте еще раз вспомним, что нам известно. В течение более чем десяти лет с тысяча девятьсот семнадцатого по тысяча девятьсот двадцать девятый год Конан Дойл часто приезжал сюда в качестве гостя Мэри Уилкс, здесь он углублял свои знания спиритуализма и читал собственные сочинения на эту тему друзьям, тоже неравнодушным к предмету. Он умер в тысяча девятьсот тридцатом году, отправился, по его собственным словам, «в величайшее, самое восхитительное из всех приключений». Сама Мэри Уилкс умерла в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Ее дочь Летиция Уилкс жила здесь – поначалу вместе с племянником и племянницей – до своей смерти в тысяча девятьсот восьмидесятом году,
Клифишу нечего было добавить, и он промолчал.
Появился маленький красный лучик – это Пендергаст включил фонарик с фильтром на отражателе. Слабый луч пошарил вокруг. То, что они увидели, когда-то было уютным домом с мебелью, покинутым людьми в 1980-х годах. Здесь вдоль стен неровными рядами стояли стопки книг, а на приставных столиках, покрытых толстым слоем пыли, сидели всевозможные крохотные гномы и стеклянные фигурки. Дальний конец коридора выходил на кухню, слева и справа были арки, ведущие соответственно в гостиную и столовую. Первый этаж был устлан потрепанным ковром отвратительного оранжевого цвета.
Пендергаст принюхался:
– Сильный запах гнилого дерева. Мой друг из Национального фонда была права: дом находится в опасном состоянии и близок к разрушению, возможно, его опорные элементы подгнили. Мы должны действовать с осторожностью.
Они прошли в гостиную, и Пендергаст обвел комнату приглушенным лучом фонарика. Здесь царил кавардак. В углу стояло пианино, ноты упали с подставки и перевернутой скамьи и свалились на пол, на нескольких тронутых плесенью карточных столах лежали головоломки, партии в «Монополию» и китайские шашки, оставленные посреди игры. На столах и диванах в беспорядке громоздились журналы.
– Похоже, Летиция Уилкс не следила за своей собственностью, – неодобрительно хмыкнув, сказал Пендергаст.
Остальная часть первого этажа имела такой же вид. Игрушки, всякий хлам, старая одежда, купальные костюмы и тапочки. И повсюду этот отвратительный оранжевый ковер, отливающий в свете фонаря Пендергаста жутким алым оттенком. Неудивительно, что Национальный фонд оставил этот дом на волю стихий, подумал Клифиш. Он представил себе, как некий несчастный чиновник на минуту просунул в дверь голову, окинул все оценивающим взглядом, а потом снова закрыл дверь, поставив крест на восстановлении дома. Клифиш посмотрел на обои с огуречным рисунком, на побитую и заляпанную мебель, пытаясь найти хоть какой-нибудь знак, говоривший о том, что когда-то этот зачарованный дом посещал Конан Дойл, что он работал и отдыхал здесь. Но никаких знаков не обнаруживалось.
В подвале не нашлось ничего, кроме пустых кладовок, холодной топки и мертвых жуков. Пендергаст поднялся по опасно поскрипывающим ступеням на второй этаж. В центральный коридор здесь выходили шесть дверей. Первая вела в кладовку для белья, содержимое которой было трачено временем и молью. За второй дверью обнаружилась обычная ванная. За тремя следующими дверями были спальни. В одной из них хаос не так бросался в глаза, – судя по всему, когда-то это была спальня Летиции. Другими, видимо, пользовались ее племянник и племянница, о чем говорили постеры Диона [34] и Фрэнки Валли [35] в первой спальне и многочисленные выпуски «Сан» (все открытые на третьей странице) во второй.
34
Дион ДиМуччи (р. 1939) – вокалист «Dion and the Belmonts», ведущей американской вокальной группы в конце 1950-х годов.
35
Фрэнки Валли (р. 1934) –
Оставалась еще одна закрытая дверь в конце коридора. У Клифиша упало сердце. Лишь сейчас он понял, сколько надежд возлагал на эту авантюру, полагая, что наконец отыщется пропавший рассказ о Холмсе. Но глупо было рассчитывать, что его ждет успех там, где до него столько людей потерпели неудачу. В особенности еще и потому, что поиски нужно вести среди такого бедлама – тут и недели не хватит.
Пендергаст взялся за ручку, открыл последнюю дверь – и сердце Клифиша воспарило к небесам с той же быстротой, с какой только что погружалось в отчаяние.
Комната, представшая их взору, отличалась от остального дома, как день от ночи. Они словно перенеслись во времени лет на сто с лишним назад. Комната представляла собой кабинет, обставленный скудно, но со вкусом. После ужасного беспорядка в остальном доме увидеть эту комнату для Клифиша было все равно что глотнуть свежего воздуха. Пока Пендергаст шарил лучом фонарика, Клифиш осмотрелся по сторонам, и его дурные предчувствия исчезли, вытесненные возбуждением. Здесь стояли письменный стол и удобный стул. На стенах в простых рамках висели копии старинных картинок, посвященных спортивным событиям, и дагеротипы. Тут же примостился почти пустой книжный шкаф. В комнате имелось высокое обрешеченное окно. По стенам были развешены строгие, но изящные декоративные драпировки.
– Думаю, мы можем рискнуть и добавить света, – пробормотал Пендергаст. – Ваш фонарь, пожалуйста.
Клифиш выставил перед собой фонарь, взялся за ручку сдвижной панели и приоткрыл ее. Комнату залил более яркий свет. Клифиш с восторгом отметил прекрасный деревянный пол полированного паркета, выложенного старомодным рисунком. В середине комнаты лежал небольшой квадратный коврик из грубой материи. У дальней стены между драпировками стоял шезлонг, который, видимо, служил для того, чтобы в нем можно было вздремнуть днем.
– Вы думаете… – начал Клифиш, обращаясь к Пендергасту и почти боясь задать вопрос.
В ответ Пендергаст показал на один из дагеротипов на стене.
Клифиш присмотрелся и не без удивления увидел, что это даже и не дагеротип, а обычная фотография, очевидно сделанная в начале двадцатого века. На фотографии была молоденькая девушка, опиравшаяся подбородком на руку. Она смотрела в камеру с озадаченным выражением. Перед ней находились четыре маленьких существа на тонких ножках и с большими, как у бабочек, крыльями, они танцевали, скакали или наигрывали мелодии на тростниковых дудках. Никаких свидетельств хитроумного монтажа не было видно: эти эльфы казались неотъемлемой частью фотографии.
– Феи из Коттингли [36] , – прошептал Клифиш.
– Верно, – ответил Пендергаст. – Как вам прекрасно известно, Конан Дойл был убежден в существовании фей и подлинности этих фотографий. Он даже написал работу об этом: «Пришествие фей». Две йоркширские девочки, Элси Райт и ее двоюродная сестра Фрэнсис Гриффитс, заявили, что встречаются с феями, и сфотографировали их. Вот некоторые из тех фотографий.
Клифиш сделал шаг назад. Сердце его учащенно билось. Сомнений больше не оставалось: они находились в кабинете Конан Дойла, расположенном вне его дома. И семья Уилкс сохраняла этот кабинет с любовью, хотя остальная часть дома разрушалась и была захламлена.
36
Феи из Коттингли – так называли двух девочек-подростков, чей отец, фотограф-любитель, сделал в начале ХХ века серию фотографий, на которых девочки якобы играют с «маленьким народцем». Фотографии, произведшие фурор, были мистификацией, но Артур Конан Дойл верил в их подлинность.