Белый огонь
Шрифт:
Здесь было темно и тесно, многочисленные одежки, которые Кори на себя напялила, постоянно цеплялись за проржавевшую трубу и рвались. Но проход был относительно чист – никаких обвалов или сужений. Минут через десять девушка почувствовала, что воздух становится холоднее и свежее, и ей показалось, что она чует запах снега. Еще несколько минут – и она различила впереди смутный свет, а вскоре пробралась по мосткам к приоткрытой деревянной двери, через которую попала в темное, грязное пространство, заполненное ржавыми трубами и гигантскими клапанами.
Всхлипнув от облегчения, девушка огляделась и увидела старую лестницу, ведущую вверх. Ковыляя к ней, она уловила краем глаза темную движущуюся фигуру. Человеческую фигуру, быстро приближающуюся к ней.
«Он прорвался через змей. Как-то прорвался через змей и обошел меня каким-то боковым туннелем…»
Одна рука обхватила ее за талию, другая за шею, ладонь закрыла ей рот, заглушая ее крик и откидывая назад голову. Потом в полумраке появилось лицо… вполне узнаваемое лицо.
«Тед…»
– Ты? – вскрикнул Тед, ослабляя хватку и убирая ладонь с ее рта. – Это ты! Черт побери, что ты здесь делаешь?…
– О боже, – выдохнула она. – Тед! Там человек. В шахте… Он пытался меня убить… – Она охнула, не в силах говорить.
Он продолжал держать ее.
– У тебя кровь!
Кори начала плакать:
– Слава богу, Тед, слава богу, что ты здесь. У него ружье…
Тед снова крепко сжал ее.
– Пусть только появится здесь – я его прикончу, – тихо произнес он мрачным голосом.
Она всхлипнула:
– Я так рада тебя видеть… Он мне палец отстрелил… мне нужно в больницу.
Он не отпускал ее.
– Я о тебе позабочусь.
Глава 58
В половине третьего пополудни человек в пальто огромного размера, в теплых перчатках, шелковом шарфе и фетровой шляпе, с бутылкой шампанского в руке позвонил в дверь особняка итальянского стиля по адресу Маунтин-Трейл-роуд, 16. Горничная, облаченная в накрахмаленную черную одежду с белым фартуком и шапочкой, открыла дверь.
– Чем могу?… – начала она, но человек вошел в дом с веселым рождественским приветствием, заглушившим ее слова.
Он передал горничной шляпу, шарф, пальто и предстал перед ней в строгом черном костюме.
– Кажется, пурга стихает! – сказал он, обращаясь в пространство, и его громкий голос звучно разнесся по отделанной мрамором прихожей. – Господи боже, до чего же на улице холодно!
– Семья занята – у них сейчас предрождественский обед… – снова начала горничная.
Но человек в черном, похоже, не слышал ее; он прошел через прихожую, мимо парадной круговой лестницы в большой коридор, ведущий в столовую. Горничная семенила за ним с его уличной одеждой в руках.
– Ваше имя, сэр?
Но человек не обращал на нее внимания.
– Я должна доложить о вас… –
Он дошел до великолепных двойных дверей столовой, взялся за ручки и распахнул створки. Перед ним предстала вся семья – человек двенадцать, а то и больше; они сидели вокруг роскошного, сверкающего серебром и хрусталем стола, в центре которого стояло гигантское блюдо с остатками молочного поросенка. От поросенка осталась одна грудная клетка, окруженная жирными комками полупережеванного мяса и костями. Нетронутой была также голова поросенка с прожаренными закрученными ушками и обязательным печеным яблоком во рту.
Все сидящие за столом удивленно уставились на вошедшего.
– Я пыталась… – в очередной раз начала горничная, но джентльмен в черном прервал ее, поднимая в руке бутылку шампанского.
– Бутылочка «Перье-Жуэ Флёр де Шампань», и счастливого Рождества всем вам! – провозгласил он.
Ошеломленное молчание. Наконец поднялся Генри Монтебелло, сидевший во главе стола.
– Что означает это вторжение? – Он прищурился. – Вы… вы тот самый агент ФБР.
– Абсолютно верно. Алоизий Пендергаст к вашим услугам! Я навещаю друзей с поздравлениями и подарками!
Он сел на единственный пустой стул у стола.
– Прошу прощения, – холодно сказал Монтебелло, – этот стул приготовлен для миссис Кермоуд, которая будет здесь с минуты на минуту.
– Что ж, миссис Кермоуд пока не пришла, а я уже здесь. – Он поставил бутылку шампанского на стол. – Откроем?
На патрицианском лице Монтебелло появилось жесткое выражение.
– Не знаю, сэр, почему вы себе позволяете врываться на семейный обед таким вот образом. Но я должен попросить вас немедленно удалиться из моего дома.
Агент помолчал, чуть раскачиваясь на стуле. На его лице появилось обиженное выражение.
– Ну, если не хотите открывать шампанское – как хотите, но не прогоняйте меня, не угостив стаканчиком чего-нибудь. – Он взял со стола бутылку вина, рассмотрел этикетку. – Гм. Каберне «Каслз Лип» урожая двухтысячного года.
– Что вы делаете? – рявкнул Монтебелло. – Поставьте бутылку и убирайтесь, или я вызову полицию!
Словно не слыша, Пендергаст взял со стола ближайший бокал, налил в него вина, демонстративно раскрутил жидкость, сунул нос в бокал, пригубил, шумно втянул воздух, надул щеки, пригубил еще. Потом поставил бокал.
– Неплохой привкус косточек, но тела нет, и короткое послевкусие. Никакого блеска, к сожалению. Абсолютно. Что это за вино для праздничного стола? Разве мы варвары, сквайр Монтебелло? Жалкие обыватели?
– Лотти, звоните девять-один-один. Сообщите о незаконном проникновении в дом.
– Но меня же пригласили, – сказал Пендергаст. Он повернулся к горничной. – Разве нет, дорогая?
– Я только открыла дверь…
– И более того, вы пьяны! – Голос Монтебелло зазвенел от ярости; остальное семейство слушало в полной прострации.