Белый отряд
Шрифт:
Узкий проход был загроможден глыбами камней, беспорядочно наваленных одна на другую, а из щелей между ними поднимался удушливый сизый дым. Взрыв разрушил стену и отрезал их от единственной лестницы, по которой можно было спуститься. Защитники крепости были заперты на высоте сотни футов над землей. Под ними, словно в раскаленном горниле, металось пламя, а вокруг неистовствовала толпа, жаждавшая их крови, – казалось, из такого положения нет и не может быть выхода. Медленно возвращались они наверх, а когда пришли, леди Тифен бросилась
– Бертран, – сказала она, – подожди! Я слышала голоса людей, они пели хором на незнакомом языке.
Все стояли молча, затаив дыхание, но, кроме рева пламени и крика врагов, не доносилось ни звука.
– Этого не могло быть, дорогая, – сказал Дюгесклен, – сегодняшняя ночь измучила тебя, и это обман чувств. Откуда взяться в этих краях людям, которые пели бы на незнакомом языке?
– Hola! – воскликнул Эйлвард и вдруг подскочил с радостным выражением лица, размахивая руками. – Мне почудились голоса еще до того, как мы спустились, а теперь я слышу их ясно. Мы спасены, друзья! Клянусь моими десятью пальцами, мы спасены. Это боевая песня Белого отряда. Тише!
Подняв указательный палец и склонив голову, он весь превратился в слух. Откуда-то из темноты, все нарастая, долетели густые звуки бодрой хоровой песни. Никогда самые нежные и прелестные мелодии Прованса или Лангедока так не ласкали слух этих шестерых людей, как грубая сакская песня, которую они слушали на башне горящей крепости, ловя каждое слово:
Пью от души теперь я
За гусиные серые перья
И за родину серых гусей.
– Эй, клянусь эфесом, – заорал Эйлвард, – да ведь это старая, славная песня лучников Белого отряда! Сюда идут две сотни молодцов, лучших из всех, кто когда-либо пускал стрелу! Слушайте, как лихо поют эти черти!
Все ближе и громче звучал в ночи веселый походный марш:
Так что ж сказать о луке?
Он в Англии сработан, лук.
Искуснейшие руки
Из тиса выгнули его.
Поэтому сердцем чистым
Мы любим наш тис смолистый,
И землю тиса своего…
А что сказать о людях?
Мы в доброй Англии росли,
Мы нашу землю любим.
Мы лучники, и нрав наш крут…
Так пусть же наполнятся чаши -
Мы выпьем за родину нашу,
За край, где лучники живут!
– Они поют так весело, – сказал Дюгесклен, – будто идут на пир.
– Такой у них обычай, когда предстоит бой.
– Клянусь апостолом, это они! – воскликнул сэр Найджел. – Но, кажется, они опоздали, ибо я ума не приложу, как нам спуститься с этой башни.
– Смотрите, вот они, золотые ребятки! – крикнул Эйлвард. – Они выходят из тени. Пересекли луг. Теперь подошли ко рву. Hola, друзья, Hola! Джонстон, Эклс, Кук, Харвард, Блай! Неужели вы допустите, чтобы прекрасная дама и два храбрых рыцаря погибли гнусной смертью?
– Кто там? – раздался басовитый голос снизу. – Кто здесь говорит на английском языке?
– Это
– Разрази меня гром, такая манера выражаться только у старины Сэмкина Эйлварда, – произнес человек внизу среди жужжания остальных голосов. – Где стычка, там Сэмми – главный участник. Но кто эти мордачи, которые загородили дорогу? Прочь в свои конуры, негодяи! Как? Вы еще смеете глядеть нам в глаза? Хватай мечи, ребята, и бей их плашмя. Не тратьте стрел на этих бунтовщиков и мошенников.
Но крестьяне еще не опомнились после взрыва и были подавлены своими потерями, а появление регулярного отряда лучников вконец лишило их мужества. Через несколько минут они во весь опор мчались к себе в заросли. Между тем солнце уже всходило над черными, залитыми кровью развалинами, где еще накануне вечером стоял величественный замок сенешала Оверни. На небосклоне занималась утренняя заря, когда лучники собрались у подножия крепости, чтобы решить, как спасти ее защитников, оставшихся в живых.
– С этой стороны пока нет огня, – сказал Аллейн, – и будь у нас веревка, мы могли бы спуститься по стене.
– Но где достать веревку?
– Есть такой фокус, – отозвался Эйлвард. – Hola Джонстон! Брось-ка мне веревку, как тогда при осаде Мопертюи.
Седой лучник, к которому он обратился, собрал у своих товарищей куски веревки разной длины и, крепко связав их вместе, растянул на земле по длинной тени, которая падала от зловещей башни, озаренной лучами восходящего солнца. Потом он воткнул в землю конец тисового стержня своего лука у конца тени и измерил длину тонкой черной полоски, которая обозначилась на земле.
– Шестифутовый стержень отбрасывает тень в двенадцать футов, – пробормотал он. – Тень от башни – шестьдесят шагов. Значит, веревки в тридцать шагов хватит за глаза. Еще кусок, Уоткин, для большей верности. Подвяжи к концу. Теперь готово.
– А как они до нее дотянутся? – спросил молодой стрелок, стоявший позади.
– Раскрой глаза и увидишь, дурья твоя голова, – прорычал старый лучник.
Он вынул из своей сумки тонкую бечеву и привязал ее к стреле.
– Ты готов, Сэмкин?
– Готов, дружище.
– Тогда пускаю.
Лучник легонько натянул тетиву, стрела мягко вспорхнула и упала на каменный пол у ног Эйлварда. Другой конец бечевки привязали к веревке, и через минуту надежный канат висел на единственной уцелевшей стене горящей башни. Леди Тифен спустили с помощью петли, затянутой под мышками, за ней пятеро остальных быстро соскользнули на землю, где спасители встретили их, радостно приветствуя и поздравляя.
Глава XXXII Как Отряд держал совет вокруг поваленного дерева