Белый отряд

Дойл Артур Конан

– Очень нам нужно их бичевание, – пробурчал Джон Гордль, – лучше бы они оставили в покое свои спины и выбили из сердец гордость и тщеславие.

– A ведь он прав, – согласился лучник, – будь я на месте Bon Dieu [36] , мне бы не доставило никакого удовольствия смотреть, как бедолага в угоду мне рвет на куски свою кожу.

– Не думаю, чтобы вы хотели нарочно согрешить своими словами, – ответил кротко Аллен. – Жизнь человеческая – все равно что турнир, на котором поджидают нас семь черных рыцарей – гордость, скупость, алчность, злоба,

разврат, зависть и лень. Но человек должен выйти победителем из этой борьбы, если хочет получить награду от прекраснейшей царицы всех цариц – самой Приснодевы Марии. Эти люди, которых мы сейчас видели, подают нам пример умерщвления плоти, и потому мы должны преклоняться перед ними, как перед угодниками божьими, и уважать больше, чем кого-либо другого.

36

Господь Бог (франц.).

– Ай да проповедник! – воскликнул лучник. – Право, он заткнет за пояс самого покойника дона Бертрана, капеллана Белого отряда! Доблестный был воин, в битве при Бринье его проткнул ратник из Эно. Когда мы оказались в Авиньоне, ратника того отлучили от церкви, но мы не смогли его точно описать папе, и не знали его имени, лишь то, что конь под ним был в серых яблоках. Так что боюсь, как бы не отлучили кого-нибудь другого.

– Выходит, вашему отряду довелось тогда преклонить колени перед самим папой Урбаном, опорой и средоточием христианства? – восторженно спросил Аллен.

– Да, дважды я видел его, такой тощий, как крыса, с язвами на подбородке. В первый раз мы выпросили у него пять тысяч крон, несмотря на его отчаянное сопротивление. Во второй раз просили десять, хотя лучше было бы нам просто разграбить дворец. Помню, вышли кардиналы, посланные святым отцом, и уговаривали нас взять семь тысяч, папское благословение и отпущение грехов. Или десять, но с полным отлучением от церкви. Мы единодушно выбрали второй вариант, но сэра Джона им таки удалось уговорить, и мы получили семь тысяч с отпущением. Что ж, оно нам не помешало – у Белого отряда к тому времени накопилось немало грехов.

Набожного Аллена возмутил до глубины души этот рассказ. Он стал осторожно осматриваться в поисках грома и молний, которые, судя по «Деяниям святых», прерывают подобные кощунственные речи.

Но яркое солнце продолжало отливать самыми разнообразными оттенками на пожелтевших осенних листьях, и Аллен весь ушел в молитву, время от времени падая ниц или преклоняя колени перед каждым придорожным крестом, и тьма, в которую погрузилась было его душа, вскоре рассеялась.

VIII. Три друга

Аллен, занятый молитвой, отстал от своих спутников, так что ему пришлось бегом догонять их. Как молодой олень, легко побежал он по дороге и за первым же поворотом, перед небольшим коттеджем нагнал большого Джона и лучника Эльварда, внимательно что-то разглядывавших. Подойдя ближе, Аллен увидал, что товарищи его восхищались двумя свежими, крепкими мальчуганами, одному было лет девять, другой постарше, оба златокудрые и голубоглазые.

– Это два ученика какого-нибудь старого лучника. Вот как надо воспитывать детей! – радостно воскликнул солдат, обращаясь к Джону.

– Что

они делают? Стоят, как статуи, с палкой в руках, – удивился Джон.

– Они упражняют руку, чтобы научиться правильно держать лук. Меня отец так же учил… Эй, дети, долго ли еще вам стоять?

– До заката солнца, мистер, – ответил старший из мальчиков.

– A кем вы будете? Лесниками, егерями?

– Лучниками! – закричали дети в один голос.

– Ого, вы, я вижу, щенки чистой породы! Но зачем вам надо быть лучниками?

– Будем драться с шотландцами, мистер.

– Зачем же с шотландцами, мальчики?! В Саутгемптоне немало французских и испанских галер, но едва ли есть шотландские…

– У нас с ними давнее дело, – возразил старший мальчуган, – шотландцы отрезали отцу пальцы на руках!

– Правда, правда! – раздался вдруг глухой голос, и путники, обернувшись, увидали худого, костлявого и болезненного человека. Он поднял руки: на обеих не доставало большого, указательного и безымянного пальцев.

– Эге, товарищ, – воскликнул Эльвард, – кто это так тебя отделал?

– Видать, что вы не здешние! – горько усмехнулся калека. – Во всем Хамбере нет человека, который бы не узнал работы черного лорда, дьявола Дугласа… Не было более меткого стрелка, чем я, Робен Хиткот. Но Дуглас лишил меня возможности, как и многих других лучников, стрелять из лука. Однако мои два мальчугана отплатят ему за это. Сколько стоят мои большие пальцы, ребята?

– Двадцать шотландцев! – в один голос крикнули мальчики.

– А остальные?

– Половину!

– Когда дети будут в состоянии со ста шагов убить белку, я их пошлю к Джону Коплэнду, наместнику Карлайла, под его начальство. Клянусь душой, я отдал бы последние пальцы, лишь бы видеть Дугласа под градом их стрел!

– Поможет Бог – увидите, – произнес Эльвард. – А вы, дети, налегайте сильнее на лук и научи`тесь пускать стрелы через ограды, чтобы удар нанести сверху, а не в упор… Это очень важно для лучника. Я сейчас покажу вам, как это делается.

Эльвард снял свой лук, вынул из колчана несколько стрел и быстро, одну за другой, выпустил три стрелы. Две из них взлетели высоко над дубом и вонзились в крепкий пень по другую сторону его. Третья стрела, унесенная ветром, упала немного в стороне.

– Вот настоящий стрелок! – воскликнул северянин. – Слушайте каждое его слово, дети.

– Клянусь душою, – сказал Эльвард, – мне не хватило бы целого дня, чтобы рассказать обо всех приемах стрельбы… А теперь нам пора в путь! Прощайте, соколы!

Путники скоро миновали Эмери-Даун и вышли на широкую поляну, где среди вереска и папоротника паслись целые стада диких черных свиней; пройдя еще немного, они заметили красавицу лань. Животное царственно посмотрело на них и продолжило щипать сочную траву.

Глаза лучника загорелись огнем охотника. Рука его инстинктивно сжала лук, но Джон мгновенно схватил его за колчан.

– Все стрелы переломаю о колено! – крикнул он. – Видно, вы не знаете, чем пахнет запрещенная охота! Я вовсе не желаю через вас попасть в лапы живодера лесничего!