Белый Пим Чертово Ухо
Шрифт:
Две женщины, налегая на рукоятку, с усилием крутили эту машину.
— Щерстобитка, — кивнул Минька в сторону шуршащего, пощелкивающего валиками и стучащего щеткой агрегата. Чувствовалось, что он и здесь свой человек. Женщины, которые работали за одним сплошным от стены до стены верстаком, похожим на нары, приветствовали его одобрительными возгласами. А писклявая тетка Домна, когда он проходил мимо нее, даже хлопнула по плечу.
— Наш пимокат пришел. Выдать ему лучший застил!
— Дело просто, да не хватает роста, — пропела Макарьиха, высоченная, сутулая старуха.
— Ничего, было бы желание, — сказала тетка Домна.
— Не мужское это занятие, лучше пимы стирать учитесь, — вставила Марина Саранина.
— Как не мужское? Вон мой Максим сделает, так что и мне еще нос утрет, хоть и в застильщицах хожу. Минька мне читал недавно, что в других-то странах мужики вязать стали. Сойдутся на вечорку, берут спицы и вяжут, — сказала Минькина мать.
— Поди, и в юбках с фартуками? — съязвила Домна, и по застильной, заглушив машину, прокатился смех. Минька с Ванькой тоже прыснули в ладони. Так уморительно подала свою реплику тетка Домна.
— Погодите, еще не все, — сказала Домна Васильевна, когда ребятишки, чуя, что женщины напали на излюбленную тему и теперь исчерпают ее нескоро, стали потихоньку пятиться к двери. — Главное в мастерстве застильщика — сделать застил ровным. Чтобы ни бугорка, ни ямочки. Брак пимокат обнаружит сразу. На месте простила будет дыра, которую не залатаешь уже, приходится просто зашивать суровьем. Ну, а что это за валенки, которые снову починяют? Да и красота от застила идет. Примерно, у фабричных — сплошь голенища подрезаны. Красиво разве? Валенок опорком смотрится.
— Поняли, — выдохнули Ванька с Минькой почти разом.
— Приходите, место за верстаком найдем.
Когда ребятишки, занеся в пимокатку застил, бежали по улице, зажимая варежками рты, Ванька крикнул:
— Вот бы здорово научиться!
…На другой день уж чуть не вся школа знала, что Минька с Ванькой решили стать пимокатами. Минькины белые пимы с заворотами «чертово ухо» стали знаменитыми. Посмотреть на это чудо приходили даже старшеклассники. Мордастый Володька Розманов из 9-го, прежде чем рассмотреть нашумевшее изделие, бесцеремонно сдернул с Миньки правый пим и поднял к потолку. Пим пошел по рукам, и Минька вынужден был всю перемену прыгать в одном валенке, скрючив босую ногу. А долгорукий Шурка Ларихин, неистово жестикулируя, с подвывом прочитал стихотворение, которое написал на первом же устном уроке. Он назвал его «Белые Пимы — Чертовы Уши». И посвятил известному пимокату Миньке Полякову.
Скатай, отец, мне катанки, Чтоб голенища — во! И пемзой ноздреватою Сними паленый ворс. Подкрась секретной краскою Из банки потайной, Чтоб все девчонки Таскино Гужом гнались за мной! Потолще, с заворотами, Помягче изнутри, Чтоб мог я за воротами Торчать в них до зари. И с кантами, и с бантами В сельмаге туфель — воз, Но ты скатай мне катанки, Чтоб не спешить в мороз!…Сейчас в 7 «б» поговаривают о кружке юных пимокатов. Минька Поляков советовался с отцом по этому предмету. Максим Иванович свое отношение к идее высказал весьма лаконично, единственным словом, но вполне созвучным пимокатному делу: «Валяйте!»