Белый рояль, чёрный туман

Бовский Ян

Но та промолчала, надеясь, что этим остановит рассуждения озабоченной родительницы. Невольно подслушанный разговор уже обрёл ранг публичного благодаря вездесущей маме Алёши. Но и Розалия Артуровна хороша! Могла бы

пригласить Добрышева к себе в кабинет и там с ним объясниться! Видела ведь, что он в фойе не один. Всё это было неприятно.

– Вы не пойдёте наверх? – спросила Вета и ступила на первую ступеньку лестницы.

Не успели они подняться на второй этаж, как дверь класса преподавателя Кречетова распахнулась, выпуская отголоски сонаты Бетховена и Алёшу. Он широкими пружинящими шагами преодолел пространство рекреации до лестницы и подхватил под локоть Елизавету Николаевну, увлекая за собой в обратную сторону.

– Мам, пошли!

– Лёшенька, что, урок уже закончился? Ой, а с Виолеттой Сергеевной ты не поздоровался!

– Да мы уже виделись! – Вета кивнула Алёше. – Что там, опять столпотворение?

– Да-а, там девочка пришла из ЦМШ. У Кречетова учится. Да вы её знаете – она классно на мастер-классах «Жаворонка» играла Глинки, её потом прозвали «жаворонком». Решили её пропустить. Им с мамой на электричке в Подмосковье ехать. А мне некогда, мне надо ещё произведение современного

автора разучивать, чтобы к конкурсу успеть. Кречетов меня послушал, и я ушёл.

– Вот так всегда! – завелась Елизавета Николаевна. – Он забирает у Алёши время на других учеников! Нет, я ему скажу!

– Мам, ладно тебе! Пошли! Я есть хочу. То, что мне надо было показать, он послушал. У него сегодня настроение поганое.

– Аля там, Алёш? – спросила Вета.

– В классе сидит, – буркнул мальчик, спускаясь по лестнице, добавил уныло: – Всего хорошего.

Елизавета Николаевна уже щебетала, докладывая сыну, какой она вкусный супчик сегодня приготовила и какие дешёвые йогурты в «Пятёрочке» по скидкам, а Вета отправилась в класс.

За роялем сидела девочка-«жаворонок». Она, конечно, здорово подросла за прошедшее с мастер-классов время, но чем-то и впрямь по-прежнему смахивала на птичку. То ли остреньким носиком, то ли чёрными глазками, то ли цепкими пальчиками. Сидела она, нахохлившись, вобрав голову в плечи. Кречетов кружил вокруг рояля, размахивал руками, словно коршун крыльями, и говорил что-то о бурном характере Бетховена. Заметив Вету, он кивнул головой в знак приветствия и вновь переключился на ученицу:

Конец ознакомительного фрагмента.