Белый слон 2021
Шрифт:
– Они в офис к тебе пришли и напали или что? Или домой залезли и отпинали? Ты-то как там оказался?! Закрытая территория, частная собственность. Удостоверения ты не показал, они не знали что ты журналист.
– Да так все так делают! Ну они же звёзды в конце концов, сами выставили свою частную жизнь напоказ.
– Передай своему руководству, что я не даю согласия на публикацию. Если вы это потащите в эфир, и они подадут в суд – а они подадут, не сомневайся – так вот, я лично потащу тебя с собой. Будешь стоять там возле меня и сам объяснять судье какого хрена ты делал на частной вечеринке.
Антон молча
– Виктор Дмитриевич, ну у юриста своё мнение на этот счёт.
– Уже неважно какое там у него мнение. Ищи что-то другое.
– Но почему? Что случилось?
– Пока ты ходил, я пытался согласовать эфир с продюсерами. Они сказали что Николас и Тамара наши ключевые звёзды в новом сезоне Голоса. И что если мы с ними поссоримся, у кого-то будет очень бледный вид. Я надеюсь ты не успел там представиться и рассказать с какого ты канала.
– Неа, меня избивать начали раньше.
– Вот и хорошо. Забываем обо всей этой ситуации и продолжаем работать.
6
Макс вернулся к изучению нового дела, за которое ему предстояло отдуваться в суде.
Исковое заявление касалось репортажа, вышедшего на телеканале в 2016 году. Иск подали сразу же после выхода сюжета в эфир, но благодаря «судебным реформам» два года дело провалялось без движения. И вот под конец 2018-го назначили первое заседание.
Репортаж был посвящен короткому но яркому периоду деятельности одиозного губернатора области. Журналисты развивали идею о том, что с его назначением в городе усилилась коррупция. Кульминацией репортажа были признания «секретного свидетеля». Спиной к камере стоял человек и говорил:
– Ну если раньше тысячу долларов нужно было заносить каждый месяц, то теперь две. Лишняя тысяча это пятьсот на посредников и пятьсот лично Михе на кокаин.
Когда несколько лет работаешь юристом телеканала, спины «анонимных источников» начинаешь узнавать с первых секунд. Это был один из водителей, который сопровождал журналистов в их расследованиях. Иногда они даже забывали нацепить на него новую куртку и раз за разом один и тот же аноним в потёртой рыжей кожанке вещал сенсационные признания.
Даже не было смысла звонить журналистам и требовать доказательств выпущенной в эфир информации. Понятно было что их нет.
Макс быстро загуглил все ссылки на этот репортаж: помимо сайта телеканала он также красовался на официальных страницах в Youtube и Facebook. Затем отправил указания айтишникам удалить информацию.
Несмотря на то, что иск имел под собой веские основания, исковое заявление было составлено отвратительно. Двадцать страниц графомании вперемешку со статьями из кодексов и цитатами на латыни из юридических учебников первого курса. Возможно, клиент считал что размер имеет значение и чем больше листов в исковом заявлении, тем лучше.
Особенно Макса порадовали ссылки на практику Европейского суда по правам человека. «Неоднократно Европейский суд указывал на недопустимость огульных и голословных обвинений, – писал представитель губернатора, – в частности решение от 21.01.1999 по заявлению № 25716/94 в деле Janowski v. Poland. Суд постановил, что журналист превысил границы допустимой критики, а посему был заслуженно подвержен наказанию в виде штрафа за
Макс прекрасно знал об этом решении. И на самом деле в нём речь шла о том, что журналист в нерабочее время прицепился к полицейским и начал их оскорблять. За что и был заслуженно наказан. Чтобы сослаться на это дело в иске по испорченному «достоинству» губернатора, нужно было быть или очень тупым, или совсем беспринципным. Макс подозревал первый вариант.
А вот что касается политиков, то европейский суд практически во всех случаях приходил к выводу, что про них можно говорить что угодно. Политик знал на что идёт, а значит должен страдать.
Для суда Макс подготовил стандартные возражения. Факт распространения видео на сайте не доказан. Youtube и Facebook являются иностранными корпорациями, и местный телеканал не может влиять на содержание информации, которая там размещается. В репортаже используются оценочные суждения, которые не подлежат опровержению. Кроме того, часть информации предоставлена источником, который опасается за свою жизнь. Тайна журналистских источников охраняется законом и не подлежит раскрытию. С особым удовольствием размазал жалкие попытки адвоката сослаться на неподходящее решение европейского суда и добавил ещё с десяток решений, где говорилось о том как можно издеваться над политиками.
Макс уже давно смирился с тем, что настоящая журналистика как таковая в этой стране не существовала. Всегда приходилось иметь дело либо с непроверенной информацией, либо с откровенной заказухой. Попытки вразумить отдел журналистских расследований также не принесли результатов. Доходы от внимания публики и рекламодателей к «сенсациям» перевешивали потенциальные риски заплатить смехотворный штраф и выпустить никому ненужное опровержение через три года судебных тяжб.
Небольшим развлечением для Макса оставалась собственно юридическая часть этой рутины. Исковое заявление писал явно не губернатор, а его адвокаты. Которые, в свою очередь, не упустили возможность раскрутить «жирного» клиента на кругленькую сумму. Но при этом иск был составлен безграмотно с процессуальными огрехами и даже орфографическими ошибками. Разбивать такие документы в пух и прах было приятно.
Макс просмотрел профиль адвоката, готовившего дело, в социальных сетях. Всё как обычно. Ежедневный поток банальных мыслей, фотографии из зала суда с подписями «Сегодня снова выиграли дело для клиента!», рассуждения о реформе судебной системы и цитаты известных адвокатов прошлого. Много самолюбования в разных красивых костюмах и галстуках.
«Интересно, когда проиграешь это дело, тоже сделаешь пост в Фейсбуке или стыдливо промолчишь?» – подумал Макс и пошел распечатывать свои документы.
7
Декабрь, 2018
– Антоха, чем занят?
Игорь оторвался от своих реестров коррупционеров и начал собирать свой рабочий рюкзак.
– Оплакиваю не вышедший сюжет про Тамару.
– Да, жаль конечно, такой материал пропал. Но ты тоже красава, ещё бы в первую брачную ночь из-под кровати вылез у них!
– Без тебя тошно, – Антон глянул на часы, висевшие над головой Игоря, – что это ты сегодня пораньше домой собрался?
– Так а я и не домой.