Белый тигр в дождливый вторник…
Шрифт:
— Задержать! — завизжал Степаныч. — Пять минут до полного затмения!
Ринувшиеся наперерез подручные были похожи на акульи плавники над гладью моря.
«Они будут стрелять, — подумал Мин Джун. — Ребята с кинжалами не выстоят против пистолетов».
Он изо всех сил потянул цепочку наручников; хрустнули запястья, металл браслетов врезался в кожу.
— Ты только посмотри! — восхищенно зашептал доктор. — Ты только посмотри, что она делает! Вот что значит наследственность!
Вера обернулась
— Вот кто настоящая ведьма, — прошептала испуганная девушка, прижимаясь к Пак Мин Джуну. — Гарри Поттер отдыхает.
Раздался выстрел. Белый Тигр, просунув скованные руки сквозь решетку, схватил Степаныча за воротник. Бандит завизжал, брызгая слюной, выронил оружие и стал отбиваться, стремясь разжать пальцы Пак Мин Джуна. Парень не уступал. Но свободы маневра у него было немного. Когда он уже готов был сдаться, испуганная девушка просунула руки сквозь решетку и вцепилась ногтями в ухо бандита.
— Поднажали! — заорал «гаваец», раскачивая клетку. — Врешь, не возьмешь!
Клетка и так стояла на самом краю сцены, еще двадцать секунд — и она упала, перевернувшись и придавив визжащего бандита. Заключенные охнули. Парень в шелковой рубашке выбил каблуком защелку двери, которая оказалась сверху, и они один за другим стали выбираться на волю.
— Нам нужен ключ от наручников, — бормотал Герман, протискиваясь под клетку. — Мужики, подсобите.
Пак Мин Джун не мог ждать. Он резко выдохнул, максимально разводя руки. Цепочка лопнула, и парень понесся к Вере.
Швабра зависла над центром сцены. Вера озиралась, высматривая что-то в переплетении реквизитных канатов под самым потолком, потом потянула за какую-то веревочку, сверху упал пыльный занавес. Вера звонко чертыхнулась и проорала:
— Заяц! Огонь!
В воздух взвился яркий шарик фаербола и устремился к девушке. Уголком глаза Пак Мин Джун успел увидеть рыжего паренька, огненный шар создавшего. Пирокинетик, надо же…
— Оппа! Не иди сюда! — закричала девушка. — Еще метр, и ты в это наступишь!
Белый Тигр замер.
Толстый канат, похожий на корабельный, дымился, по нему бежал огонек.
— Сейчас, сейчас, еще минуточку… — Вере, наверное, казалось, что она шепчет, но в безмолвии зала каждое ее слово слышали все. Даже подручные Степаныча перестали нападать, как завороженные наблюдая за летающей под потолком девушкой.
Канат лопнул, на сцену свалилась какая-то осветительная аппаратура, девушка издала победный клич и плавно приземлилась на сцену, прямо в руки Пак Мин Джуна. Швабра отлетела в другую сторону.
— Не знаю, как это называется, но, кажется, это станет моей работой, —
В зале посветлело, зажегся дополнительный свет.
— Демоны уходят, — невнятно сообщила Сотникова, отдирая с губ остатки изжеванного скотча. — Она разрушила пентаграмму.
— У тебя потрясающие бойцы, — устало проговорила Вера, не открывая глаз и продолжая льнуть к Пак Мин Джуну.
Здание угрожающе завибрировало.
— Выводите гражданских, — командовал мужчина в черной форме, похожей на военную.
Зал наводнили десятки бойцов в такой же черной форме. Действовали они четко и слаженно.
Сотникова побежала куда-то через зал, причитая.
— Она Санина девушка, оказывается, — доверительно сообщила Вера Мин Джуну. — Такой парень замечательный, а в такую стерву влюблен. Нет в любви справедливости.
— Идем-ка наружу, мелкая. — Пак Мин Джун поставил ее на пол и приобнял за плечи. — Ты сейчас как пьяная, откат после адреналина.
— Я знаю, — протянула Вера. — После первой подстройки я вообще вырубилась, мы с демонским роем сражались, а вторая и третья полегче пошли.
— У тебя было три подстройки?
— Ага, ребята меня хвалили. Пока я научилась их не путать… а потом вспомнила про мелодию. Оппа, я вела их под твою песню.
— Всех одновременно?
— И ты туда же! Что, нельзя, что ли?
Он поцеловал Веру в кончик носа.
— Можно, но ни у кого обычно не получается. Видящий подстраивается под одного бойца, потом перекидывает настройку на второго, если первый ранен или устал.
— Оппа, я устала, — зевнула девушка. — Я спать хочу.
— Идем, милая…
Они прошли мимо распластанного на полу Степаныча. Бандит хрипел, из его рта на пол стекали хлопья черной пены. Двое взрослых бойцов надевали на него наручники, применяя ограничивающие заклинания.
В зале осталось уже не так много народа, шуршание, с которым расходились по стенам здания тонкие трещины, слышалось вполне отчетливо.
Пак Мин Джун вывел Веру на площадь. У афишной клумбы на брезентовом одеяле лежало тело бывшей ведьмы Евгении. Над ним скорбно склонился доктор Бобич, рядом стояла утирающая слезы Марта Олеговна.
— Женечка, — всхлипывал доктор. — Прости меня, дурака, прости…
Герман достал из кармана черную, обтянутую бархатом коробочку, открыл ее, двумя пальцами подхватил из атласного углубления крупную розоватую жемчужину:
— Держи, тебе она нужнее. — И опустил драгоценность между бледных губ Евгении.
— Теперь она будет красноречива в разговоре с богами, — прошептал Пак Мин Джун Вере.
Молодые люди обернулись. Клуб «Каннам», съежившись, как бумажный стаканчик в огне, оседал вниз.