Белый туман
Шрифт:
– О Господи! – вырвалось у нее. – Я даже не заметила, как вы вошли.
Та в ответ только пожала плечами.
– Мне показалось, что кто-то возится у меня на кухне.
Вошедшая была женщиной средних лет, довольно полной, в простой льняной ночной рубашке, завязанной под подбородком и доходившей ей до лодыжек. Светлые с проседью волосы цвета спелой пшеницы были заплетены в одну толстую косу.
– Прошу прощения, если я вас разбудила. Видите ли, я…
– Вы, должно быть, новая гувернантка, – заметила женщина, проходя в кухню босиком. Подобрав оставленный Элинор кувшин с водой, она поместила его на прежнее место, быстро проведя рукой по поверхности
У Элинор тут же отлегло от сердца.
– Меня зовут Эл… то есть Нелл, и да, я охотно принимаю ваше предложение.
Кухарка как-то странно посмотрела на нее.
– Хорошо, пусть будет Нелл.
Майри достала из буфета вторую чашку, а Элинор между тем, отцедив листья и разлив чай, отнесла обе чашки к небольшому столику с двумя стульями, уютно расположившемуся в углу кухни, поближе к лунному свету, который проникал сюда сквозь высокое окно. Майри последовала за ней, захватив по пути баночку с маслянистым песочным печеньем и поставив ее на стол между ними.
– Вы еще слишком молоды, чтобы служить гувернанткой, – заметила Майри, кусая печенье и присматриваясь к Элинор при свете луны. – Неужели вы так и не смогли найти себе мужа, дитя мое?
Элинор невольно насторожилась при этом напоминании о Ричарде и о вероломстве ее родных – вещах, которые, как она, к своему удивлению, обнаружила, не приходили ей на ум в течение всего дня. Такого еще не случалось с ней с тех самых пор, как она покинула Скайнегол.
– У меня нет желания выходить замуж, – ответила она уклончиво.
– Гм… – Майри задумчиво кивнула. – Непростое решение в вашем юном возрасте. Что же он такого натворил? Неужели он разбил ваше бедное сердечко? Сбежал от вас к другой девушке?
– Нет, ничего подобного. – Элинор не поднимала глаз от стола, уставившись в свою чашку. – Просто мы не подошли друг другу.
– Понимаю, – ответила Майри, бросив на нее недоверчивый взгляд. – Что ж, хорошо, что вы убедились в этом еще до того, как предстать перед алтарем, иначе вы кончили бы так же, как моя младшая дочь Алис, которая вышла замуж за безнадежного лентяя только потому, что она отказывалась замечать что-либо, кроме его красивых голубых глаз.
Кухарка отпила глоток горячего дымящегося чая, зажмурила глаза и улыбнулась.
– Ах, дитя мое, какая отменная у вас получилась заварка! Даже я бы так не смогла. И где вы научились так хорошо готовить чай?
– У мисс Эффи… – Элинор оборвала фразу на полуслове.
Добродушные глаза Майри блеснули в свете пламени очага.
– Ну, должна признать, что, кем бы эта самая мисс… э-э… Фи ни была, она, бесспорно, знает, с какой стороны подойти к чайнику.
Элинор невольно улыбнулась в ответ на шутку собеседницы. Та произвела на нее приятное впечатление.
– Весь секрет состоит в том, чтобы сначала нагреть стенки чайника, обдав их кипятком, прежде чем дать листьям настояться.
Майри уставилась на нее.
– Вот как? – Впрочем, сейчас ее больше занимал не чай и даже не таинственная мисс Фи. – И откуда же вы родом? Никак, из самого Лондона?
– Я… э-э… – Прежде чем Элинор
– Что ж, откуда бы вы ни приехали сюда, совершенно очевидно, что вы никогда прежде не работали. Видите, какая гладкая у вас кожа на руках – ни одной мозоли. Единственной женщиной, у которой я видела такие же мягкие и холеные руки, была покойная жена нашего хозяина, красавица леди Джорджиана. Принимая во внимание вашу изысканную речь и нежную кожу, я склонна думать, что вы и сами не из простых. – Тут она присмотрелась к Элинор внимательнее. – Но вот что могло понадобиться леди из общества на таком уединенном острове, как наш?
Судя по испытующему взгляду женщины, та явно хотела от нее большего, чем Элинор готова была открыть в ту минуту. Поэтому девушка быстро отодвинулась от нее, сделав вид, будто подносит к губам чашку.
– Когда я была еще совсем юной, моя мать всегда настаивала на том, чтобы я носила перчатки. Ей это почему-то казалось очень важным.
Майри медленно кивнула в знак понимания и не стала ничего больше выпытывать у Элинор. Вместо этого она произнесла:
– Что ж, должна признать, вы очень храбрая девушка, раз проделали такой далекий путь, лишь бы скрыться от вашего незадачливого поклонника. Так или иначе, я очень рада тому, что вы здесь. Нашей бедняжке, мисс Джулиане, нужно, чтобы кто-то был с ней рядом. Она чувствует себя такой одинокой и заброшенной после смерти ее дорогой матушки. И каким счастьем будет для нас всех снова услышать в этих пустых каменных коридорах детский смех!
Слова Майри застали Элинор врасплох. До сих пор она почему-то полагала, что девочка была немой от рождения.
– Вы хотите сказать, что Джулиана прежде разговаривала?
– О да, дитя мое! Бывало, она приходила сюда на кухню каждый день и болтала со мной часами, пока я занималась выпечкой. Даже когда она помогала мне раскатывать тесто для овсяных лепешек, она забрасывала меня вопросами – уж такая любопытная, просто сладу нет! Но с тех пор как девочка потеряла мать, никто не слышал от нее ни единого слова. – Майри отпила глоток чая и сочувственно покачала головой.
Теперь уже настала очередь Элинор испытующе взглянуть на собеседницу.
– Майри, а как давно скончалась леди Данвин?
Майри горестно вздохнула, после чего ответила:
– Это произошло три года назад, и пока вы сами не приступили ко мне с расспросами, я скажу вам то, о чем не знает никто. Она просто исчезла, однажды отправившись на прогулку по острову, и с того дня ее никто не видел. Был ли то несчастный случай или же леди Данвин покончила с собой, никому не известно. – Она прервалась на миг. – Никому, кроме мисс Джулианы, которая уже никогда не расскажет нам об этом.
– Выходит, Джулиана знает, что случилось с леди Данвин?
– Не берусь утверждать наверняка, но она была вместе со своей матерью, когда та пропала.
Элинор невольно вспомнились слова миссис Макивер, жены хозяина гостиницы в Обане: «Он лишил свою дочь дара речи, дабы она не могла открыть всем правду о его злодеяниях».
– Значит, не исключено, что Джулиана просто боится говорить?
Майри сразу догадалась, что подразумевала Элинор, и строго покачала головой:
– Ох, дитя мое, не верьте этим досужим сплетникам с Большой земли, которые повсюду болтают, будто бы его светлость избавился от своей жены. Я-то помню, как убивался хозяин, когда ее не стало. И ни он, ни мисс Джулиана с того дня уже никогда не были прежними.