Белый вепрь
Шрифт:
Глава 20
Вот уже несколько дней небо было затянуто тяжелыми серыми тучами, судя по всему, скоро выпадет снег. Однако когда Фрэнсис въезжал во двор своего имения Минстер-Ловел, по черепице крыши неожиданно забегали солнечные лучи. Он остановился, разглядывая застекленный фронтон своего замка и ощущая при виде родных стен обычный подъем чувств. У него были и другие дома, большие и маленькие, роскошные и скромные, — целая россыпь имений, разбросанных по огромной территории от Беркшира {152} до Йорка, но корни его были здесь, на этой земле, откуда выходили
152
Беркшир — графство в Центральной Англии. Административный центр — город Рединг.
Фрэнсис думал о том, что Уиллу давно пора узнать свою родословную. Сам он был моложе, когда отец открыл секрет потайного помещения между гостиной и большим залом и рассказал, как триста лет назад другой Уильям Ловел последовал за Ричардом Львиное Сердце {153} . Ну что же, может быть, на сей раз у него достанет времени поговорить с сыном хоть немного, рассказать о людях, живших здесь в прежние времена, о тех, чье дело ему предстоит наследовать. Мысль об этом радовала Фрэнсиса, он даже проявил нежность к жене при встрече. Анна остановилась на нижней ступеньке дома, а он, склонившись в седле, поцеловал ее в щеку.
153
Ричард Львиное Сердце (1157–1199) — король Англии (1189–1199) из династии Плантагенетов.
— Что, удивлена? Я ведь словно с неба свалился. До нас дошли слухи, что где-то здесь, немного западнее, все еще шныряют люди Тюдора. Вот я и поехал в Глостершир проверить, верно ли это.
Сказав это, он сообразил, что появление свое можно было бы объяснить и потактичнее. Но Анна словно ничего не заметила.
— Ты надолго? — коротко спросила она.
Анна выглядела потерянной и озабоченной — похоже было, что она так и не смогла забыть то последнее прощание с мужем. Испытывая нечто похожее на угрызения совести, Фрэнсис обнял ее за талию.
— Я, наверное, на несколько дней. А где Уилл?
Фрэнсис привез подарки — купил их у торговца, недавно приехавшего в Бристоль: штука зеленого, прошитого золотыми нитями, итальянского шелка — Анне, небольшой серебряный кинжал с позолоченной ручкой — семилетнему сыну. «Мальчику такое должно понравиться», — думал Фрэнсис. Он угадал, во всяком случае Уилл, к явному удовольствию отца, пробормотал слова благодарности. Прожив семь лет в обществе одной лишь матери, он все-таки не стал похожим на девчонку, хоть, конечно, давно уже пора серьезно подумать о его будущем. За ужином, который состоялся в личных покоях, подальше от общего зала с его постоянной суетой, Фрэнсис только об этом и думал. Он поделился мыслями с Анной, которая рассеянно крутила в руке кусочек вафли. Она посмотрела на мужа и сказала:
— Я уже думала об этом. Сейчас он еще совсем ребенок, но когда настанет срок, можно послать его к милорду Шрусбери. Это крупное поместье, и к тому же там он не будет среди чужих, ведь милорд — мой родич.
Фрэнсис поморщился. Он был знаком с Шрусбери — тот всегда относился к Фрэнсису со сдержанной вежливостью, как и
— Ну что же, и это возможно, но мой вариант лучше. Что ты скажешь насчет Миддлхэма? Послушай, Анна, — чтобы задобрить жену, он положил руку ей на плечо, — я знаю, как ты относишься к королю, но сын-то его при чем тут? Настанет день, он будет законным повелителем Англии. Так зачем же лишать Уилла шанса делать карьеру на службе у наследного принца?
Он почувствовал, как жена вся сжалась при его прикосновении, но никаких возражений с ее стороны не последовало. Фрэнсис облегченно вздохнул и повернулся к сыну, сидевшему в противоположном конце комнаты. Повинуясь жесту отца, мальчик подошел поближе.
— Уилл, мы тут толкуем о твоем будущем. Пора тебе посмотреть мир: в долине Трента есть земли, которых ты никогда не видел, а ведь со временем они будут принадлежать тебе. По милостивому соизволению короля ты можешь поехать в Миддлхэм и проходить обучение с принцем Уэльским.
В глазах сына мелькнуло какое-то странное выражение. Он посмотрел на Анну, затем потупился.
— Да, милорд, — произнес мальчик.
Фрэнсис, улыбаясь, положил руку ему на плечо.
— Да, путь тебе может показаться неблизким. Собственно, так оно и есть. Мне было ненамного больше, чем тебе сейчас — может, на три-четыре года, — когда я отправился туда. И представь себе, настроение у меня тогда было примерно такое же. Всех, кто там был, я считал предателями и чувств своих скрывать не собирался.
Карие глаза мальчика внимательно смотрели на него из-под пушистых ресниц.
— Правда? Я этого не знал. А что же заставило вас переменить свое мнение?
— Просто выяснилось, что я ошибался. И ты обязательно поймешь, что ошибаешься. — Фрэнсис серьезно посмотрел на сына.
Мальчик сделал шаг назад и, запинаясь, произнес:
— Нет. Не нужна мне королевская милость. Он злой колдун, он отнимает у людей их истинную веру…
— Замолчи! — Фрэнсис вскочил на ноги, но сын словно этого не заметил.
— Нет, нет, он клятвопреступник, и Бог накажет его за это…
Речь оборвалась — Фрэнсис схватил сына за руку.
— Послушай меня, Уилл, — сказал он, немного остывая, — ты слишком мал и пока поешь с чужого голоса, потому я тебя и прощаю. Но ты должен поклясться, что никогда в жизни не произнесешь больше этих слов — и это будет первая клятва в твоей жизни. — Наступило молчание. — Уилл! Я жду.
Отец и сын смотрели друг на друга в упор. Фрэнсис почувствовал, что наливается кровью, мальчик, напротив, побледнел и поник. Выражение его лица было знакомо Фрэнсису — точная копия Анны. Молчание затягивалось. Наконец Фрэнсис отрывисто произнес:
— Иди к себе наверх.
Спальня Анны и Фрэнсиса находилась на втором этаже, к ней примыкала небольшая комната, окна которой выходили в сад. Собственно, ее трудно было назвать комнатой — скорее узкий пенал, Анна поставила там кушетку для Уилла, Фрэнсису это с самого начала не понравилось: он всегда считал, что мальчику будет лучше с другими детьми в общем дортуаре. Но сейчас, наверное, так было лучше — пусть побудет один.
Когда мальчик ушел к себе, Фрэнсис подошел к камину и, сложив руки на груди, стал задумчиво наблюдать за игрой пламени.