Белый Волк
Шрифт:
Отдыхавший Бутков воззрился на них с удивлением. Он только что ненадолго отходил и, вернувшись, нашел одежду немого, которая и теперь лежала здесь. Устина поблизости нигде не было. Сразу догадавшись, что могло случиться, Волк сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
Разожгли костер. Немому помогли одеться, усадили у огня сушить портки и греться, и дали ему выпить бражки – согреть нутро, чтобы не захворал.
Устин где-то бродил около часа. Вернувшись, он сразу понял по выражению лиц, что его проделка вызвала гнев. Тогда он (обращаясь в основном к Буткову) признался, что улучил подходящий момент и, метнувшись коршуном, незаметно схватил
На одиннадцатый день в пути их отряд сделал долгий привал; Бутков по известным ему признакам понял, что остяцкий городок должен быть недалеко. Он пошептался о чем-то с Устином, и тот уехал вперед, нещадно подгоняя свою лошадь. Вернулся Устин поздно вечером, и не один. Его сопровождал, тоже верхом на коне, немолодой остяк, одетый по обычаю своего народа: в шубу из оленьих шкур, украшенную разноцветными полосками ткани, и с остроконечной шапкой на голове.
Рачевский городок и правда был близок. Они до него добрались.
Глава третья
Золотой идол
Волк познакомился с шаманом вскоре после того, как скончался Килим, и незадолго до того, как он сам покинул мать и родную сторону. Шаман передал отроку изустное послание, сообщив, что хочет с ним встретиться наедине, в священной роще. Белый Волк удивился, но приглашение принял. На эту встречу он шел с трепетом в сердце.
До рощи пешком было идти с полчаса. Там, среди могучих, высоких кедров, его Народ порой приносил жертвы – почти всегда пищу, реже украшения или одежду. Праздникам они радовались вместе с богами.
Когда Белый Волк туда явился, уже вечерело. Шаман его ждал. Несмотря на прохладу, на отшельнике была надета только голубая накидка – от такого зрелища мерзлявый Волк поежился, как если бы сам не был тепло одет. Впервые он встречался с шаманом наедине, встречался с человеком, которого в глубине души побаивался, как и многие из Народа. Шаман говорит с богами, а это значит – он каждый день глядит в лицо смерти. Кто знает, чего от него ждать, что он может выкинуть?
– Вы желали меня видеть?
– Да.
Лицо шамана оставалось бесстрастным, даже безучастным. Он не торопился говорить: похоже было, что появление Белого Волка застало его погруженным в какие-то размышления. Парень ощутил неловкость. Чтобы не затягивать молчания, он огляделся по сторонам и сказал первое, что пришло ему в голову:
– Раз это священная роща, стало быть, деревья в ней – священные?
И тут же устыдился, подумав, что сболтнул глупость, но шаман улыбнулся и кивнул благосклонно.
– Все деревья священны. Люди поклоняются в этой роще потому, что у них недостает сил, чтобы относиться с почтением к каждому дереву. Но один – это уже много лучше, чем ничего.
Во взгляде шамана появилась искра заинтересованности. Он наблюдал, что Белый Волк станет делать теперь. Чувствуя себя беззащитным перед этим взором, подросток подошел к ближайшему кедру, положил руку на его морщинистую кору, словно надеялся таким способом получить подсказку. Ведь это вы меня сюда призвали, чего теперь от меня ждете? – едва
– Ты знаешь, как люди впервые обрели огонь? – произнес шаман нараспев.
– Это знает каждый мужчина, – ответил Белый Волк, немножко гордясь возможностью назвать себя «мужчиной». – Старый Килим мне рассказывал. Первый огонь – это огонь с неба. Наш Народ был беспомощным и голодным, прозябал в тенях, но с неба сошел пламень, от которого наши предки разожгли свои костры.
– Ты видел этот огонь? – шаман задал неожиданный вопрос. – Не бледный, слабый, недолговечный земной огонь, а тот первообраз, от которого его зажгли когда-то?
На очищенном от коры стволе одного из деревьев был вырезан человеческий лик.
– Я не раз видел молнии…
– Ты знаешь, о чем я говорю, – в голосе служителя духов появилась нотка раздражения. – Видел ли ты священный огонь – таким, каков он до того, как Вышние посылают его в наш мир?
– Думаю, что видел то, о чем вы сказали, во сне, – произнес Волк нерешительно. – Легкое, тонкое пламя, не знающее скверны, не нуждающееся в пище. Оно посещало меня ночью, несколько раз, как прикосновение чего-то родного и давно утерянного. И я просыпался, чувствуя, что получил благословение на великие дела… только не знал, на какие именно.
Он смотрел на шамана с испугом. Откуда этот человек знает о его снах, о которых он ни с кем никогда не говорил?
Шаман удовлетворенно кивнул.
– Одних только снов мало. Я могу научить тебя видеть этот огонь наяву.
Старый знакомец Буткова, Конда – а приехавший вместе с Устином остяк был именно он – не торопясь спешился с лошади. Двигаясь так же без суеты, с достоинством, он сначала приветствовал Буткова легким поклоном, затем кивнул его спутникам и присел возле их костра.
– Здравствуй, почтенный Конда, – промолвил Бутков. – Ты ждал меня, и вот я здесь.
– Вы прибыли вовремя, – отозвался остяк. – Великий праздник как раз на носу.
Он говорил по-русски, хотя и с заметным, чудным выговором и коверкая некоторые слова.
– А значит, разживемся золотишком, так? – ухмыльнулся Бутков.
Конда благожелательно улыбнулся.
– Его так много, что трудно будет унести.
– Ну, это не беда. Вишь, нас тут пятеро мужей!
Бутков дал знак Волку, чтобы тот поднес Конде угощение – немного мяса, сухарей. Остяк принял их небогатую трапезу со словом благодарности, съел и запил водой.
Безбородое лицо Конды украшали жиденькие, вислые седые усики. Покончив с едой, он по привычке погладил сперва один ус, потом другой.
– Не в охоту тебя торопить, славный гость, но и о деле говорить пора, – сказал наконец Бутков. – Видишь, ночь уже близка.
Конда спокойно ответил:
– Ночевать сегодня будете под крышей моего дома.
– Гм! Не лучше ли нам схорониться пока в лесу, а там и взять золотого истукана, когда нас никто не ждет?
Конда покачал головой.
– Я представлю вас как посланников русского воеводы. После нашего князя Тоуна я, почитай, второй человек в городе – в моем слове не усомнятся. Если решат, что воеводовы посланцы умыкнули божка, то вдогон не пойдут, побоятся. А ежели будете прятаться, то, ясное дело, не служивые вы люди, а лихой сброд. Тут уж ваша жизнь под угрозой. Утаиться в лесу не надейтеся! Здешние жители – бывалые следопыты, охотники. Их отряды все время обходят окрест. Вот вы сидите беспечно, греетесь у костра – быть может, кто-то уже вас заметил.