Белый ворон Одина
Шрифт:
Можно ли придумать лучший способ прославить своих героев — мужественных членов Обетного Братства, — нежели направить их по стопам Геркулеса и даровать им победу над легендарными амазонками? Ну и, кроме того, мне просто показалось забавным, если личная гвардия Аттилы, его самые свирепые и преданные воины окажутся женщинами.
Данный роман имел своей целью воссоздать «благородную славу» Обетного Братства — настолько великую и безусловную, что она станет
Но если задаться целью создать образ идеального героя эпохи раннего Средневековья, не уступающего по масштабам Беовульфу, тогда ему должен противостоять и враг, не менее впечатляющий, чем небезызвестный Грендель. Однако должен сознаться, что я много раз перечитывал сагу о Беовульфе и так и не смог для себя решить, кто же в этой истории является истинным монстром. С одной стороны, уродливое чудовище Грендель вместе со своей ужасной мамашей традиционно трактуются как истинные представители мира злобных демонов. Но беда в том, что эта парочка — с ее нежной привязанностью друг к другу… и с ее обреченностью — всегда вызывала у меня чувство неодолимой жалости и сочувствия. Чего не могу сказать о героическом Беовульфе, который без колебания убивает и мать, и сына.
У шотландцев, как и у всякого другого народа, имеется собственный набор мифов и легенд, и едва ли не самые страшные среди них связаны с так называемыми «эльфийскими подменышами». Подозреваю, что легенды эти возникли неспроста. На протяжении многих веков — да, собственно, вплоть до девятнадцатого столетия — они служили извинением многочисленным детоубийцам. Согласитесь, гораздо проще избавиться от больного (а потому нежеланного) ребенка, если вы сами верите, будто коварные эльфы похитили ваше чудесное здоровое дитя, а взамен подкинули вам этого жуткого уродца.
Древние страшилки о чешуйчатых младенцах получили новое звучание в свете последних открытий дерматологии. Врачам давно уже известно заболевание под названием ихтиоз — к несчастью, его и до сих пор не удалось истребить, — но лишь сравнительно недавно было доказано, что причиной его служит генная мутация. Кожа заболевшего человека излишне насыщается кератином, что приводит к ее ороговению. Твердая, словно ноготь, кожа так натягивается, что деформирует черты лица. Самая тяжелая разновидность болезни под названием ихтиоз Арлекина поражает новорожденных младенцев и, как правило, несовместима с жизнью. Несчастным детям редко удается пережить
Тем не менее важно понимать, что люди, подверженные ихтиозу, если и отличаются от всех прочих, то лишь своей уродливой внешностью. Во всем остальном они такие же, как мы. Поэтому мне показалось, что будет справедливо преподнести этих «чешуйчатых монстров» более человечными, нежели здоровые жители деревни, которые посылают Орма истребить «змеиное гнездо» на болоте. Люди в очередной раз используют легенду, дабы избавиться от стыда за свое неправедное деяние.
Ну, и напоследок хотелось бы сказать несколько слов о рунных камнях — этом испытанном способе запечатлеть свое имя в истории. По всей Европе разбросано множество таких камней, оставшихся со времен железного века и эпохи викингов. Их находят повсюду — от Гренландии до берегов Черного моря и от Афин до острова Мэн. Распределены они неравномерно. Так, скажем, в Исландии обнаружено всего несколько рунных камней, на территории Дании их около пятисот, в Норвегии уже семь с половиной сотен, зато в Швеции свыше трех тысяч камней, причем треть их сосредоточена в провинции Уппланд.
Наиболее знаменитым является Рекский камень, расположенный в шведском лене Эстергетланд. Убитый горем отец установил этот огромный гранитный блок, сплошь покрытый рунической вязью, в память о безвременно погибшем сыне. Данный памятник девятого века знаменит тем, что несет на себе наиболее длинную руническую надпись из числа известных. Разборчивый текст включает 725 рун, которые до сих пор служат предметом спора специалистов. Немудрено, ведь высеченный текст полон таинственных формулировок, непонятных аллюзий и стихотворных строф, посвященных подвигам неведомого нам героя. Познакомившись с поэтическим словарем автора — некоего Варина, — могу сказать, что, по моему мнению, человек этот заслуживает звания норвежского Шекспира.
Думается, что мои герои — побратимы Обетного Братства — достойны аналогичного мемориала.
Ну, и, в любом случае, изложенная мной история как нельзя лучше подходит для того, чтобы рассказывать ее в кругу друзей у ночного костра. Все обнаруженные ошибки и упущения полностью на моей совести, и я от души надеюсь, что они не испортят удовольствия от прочтения романа.