Белый змей Конохи

Чудинов Халег

— Знакомый шарф, — задумчиво говорю я, нагло коснувшись белой пряжи.

Видел бы кто, как на девушку повлияли мои слова! Ее лицо по цвету едва не сравнялось с зонтом.

— Ваш подарок очень теплый, сенсей, — недовольно буркнула Учиха, внимательно глядя на дорожку перед собой и почти полностью скрыв лицо за пресловутым шарфиком.

— За семь лет даже не износился. Молодец, Микото, умеешь ты дорожить подарками, — коварно ухмыляясь, восхитился я.

— У нас редко бывают холодные дни, чтоб часто им пользоваться, — недовольно заметила

девушка.

— К сожалению.

— Если исходить из вашей логики, сенсей, то наверно.

— В любом случае, моя мать была бы рада знать, что ее подарок кому-то пригодился.

— А он сделан Рейко-сан? — удивленно взглянула на меня Микото. — Понятно.

Что именно ей понятно стало, я не успел уточнить, потому что в этот момент мы как раз подошли к госпиталю, и здесь меня выловили Джирайя с Цунаде. Пришлось оставить Микото, так как у меня было несколько вопросов к своим напарникам.

Махнув им в приветствии, я заметил, что лицо Цуны совсем не пышет радостью, как положено в такой знаменательный день. И я даже знаю, в чем причина ее расстройства.

— Я так понимаю, что Хирузена не впечатлили твои доводы? — подойдя к друзьям, спросил я девушку.

— Он согласился, — мрачновато ответила Сенджу. — Но сказал, что сейчас у Конохи нет ресурсов, чтобы переобучать шиноби на полевых ирьенинов.

— Наш учитель понимает, что медики нужны, — так же кисло подтвердил Джи, — но советники настаивают на своем: сейчас у нас нет времени на переобучение.

Я немного удивленно посмотрел на Джирайю. Не ожидал, что он так проникнется идеей Цунаде, что вместе с ней будет околачивать порог Хокаге.

— Как это ни прискорбно, но я соглашусь с советниками, — кивнул я и, прежде чем Цунаде успела обжечь меня яростным взглядом, пояснил: — Я предлагал увеличить число ирьенинов еще девять лет назад. Сарутоби-сенсей согласился, и в учебную программу внесли изменения. Но даже так не удалось обучить многих. Медицинские техники только тебе легко даются, подходящих генинов мало. Их надо воспитывать еще в Академии, не слышала о новом классе, что ли?

— Слышала, — неохотно ответила Цунаде. — Но там за пять лет обучили всего семьдесят генинов, этого мало!

— Нужно было думать об этом еще во время основания деревни, — пожав плечами, ответил я. — Лет через десять-двадцать программа даст результаты, а пока придется справляться так.

— Как справляться? — резко спросила меня Сенджу. — Даже во время налета шиноби Ивы на Коноху погибло много людей, хотя госпиталь был прямо под рукой. Ирьенинов слишком мало.

— Попробовала бы ты сама хоть кого-нибудь обучить ирьениндзюцу, — посоветовал я. — Из троих моих учеников только Кизаши смог что-то освоить. Самый бесполезный на первый взгляд. Найти потенциально хорошего медика сложно. А учить еще сложней.

— А среди моих есть, думаешь, такие будущие ирьенины? — заинтересовался Джирайя.

— Так откуда мне знать? Я их даже в глаза не видел, — бессовестно соврал я. — В принципе, медику важен

контроль чакры. Это главное.

— Гм, — задумался Джи, почесывая подбородок. — Вряд ли такие у меня есть. Лучший контроль чакры у Минато, но он до девяти лет не мог попасть в Академию как раз из-за проблем с контролем, прорыв только недавно случился. Не знаю, что он в будущем покажет.

— В девять лет? — изобразил удивление я. — А сейчас ему сколько?

— Десять. Закончил Академию за год! — горделиво ответил Джирайя. — Способный малый.

— Наверно, не просиживал штаны дома, а учился, — пожав плечами, заметила Цунаде. — Больше половины уроков в Академии не требуют от ученика владения чакрой.

Еще несколько минут поболтав об учениках и новом поколении, мы торжественно поздравили своего сенсея, а потом я вспомнил о Микото. Точнее о словах ученицы. Ее отец ранен отравленным клинком, но находится в госпитале. Хотя обычные яды, наносимые на оружие, должны были вывести даже ирьенины с самой низкой квалификацией. Ну не идиот же Тэссэн Учиха, чтоб запустить ранение настолько, чтоб угодить на больничную койку. Правила первой помощи себе самому при ранениях еще даже в Академии преподают.

Так что заинтересовавшись и освободившись от обязательных поздравлений, я выловил первую попавшуюся медсестру:

— Не подскажете, в какой палате находится Учиха Тэссэн?

— Конечно, Рюсей-сан! Триста сороковая палата, — охотно ответила мне медсестра, тут же радостно добавив: — Спасибо, что согласились заняться этим случаем.

— Не стоит благодарности, — негромко пробормотал я в ответ, направляясь в нужное мне крыло госпиталя и не понимая, с чего бы медсестра решила, что я собираюсь чем-то там заняться.

Насколько мне известно, трехсотые номера палат предназначены для чистых больных. То есть не нуждающихся в интенсивной терапии, не заразных и не имеющих серьезных гнойных воспалений. И, по идее, ничего серьезного у Тэссэна быть не должно. Хотя у него могут быть какие-то осложнения, которые проблематично вылечить ирьенинам. Глянем, раз уж оказался неподалеку и могу зайти в гости.

В госпитале мне бывать приходилось часто, Мицуко, еще будучи Рейко, здесь работала, и я с удовольствием с ней приходил учиться местным лекарским техникам. Так что меня здесь и знали, и нужную палату я нашел быстро.

— Добрый день, Тэссэн-сан, — решительным шагом ворвавшись в триста сороковую палату, поприветствовал я лежащего на кровати пациента. Сидящей возле него дочери только кивнул.

— Орочимару-сенсей? — удивленно взглянула на меня Микото, невольно попытавшись встать.

— Добрый день, Рюсей-сан. Какими судьбами? — отец ученицы был гораздо более сдержанным, ничем не выразил своего недоумения по поводу моего появления.

— Спросил у медсестер о вашем состоянии, сказали, что какие-то проблемы после отравления имеются. Решил посмотреть, — не вдаваясь в подробности, пояснил я, подхватывая висящую на кровати карту.