Белый змей Конохи

Чудинов Халег

Вот и пришел я сейчас в местную забегаловку, чтобы вкусить деликатесы. Меня здесь даже уважать начали немного. За то, что приобщаюсь к их культуре. То бишь бухаю и жру тухлых скатов. Красота, блин. Но кто-то с корабля должен же зондировать настроения жителей. Им-то, конечно, по большому счету на наше судно плевать. Не первое оно тут чинится и не последнее, но лучше все же контакты с населением поддерживать.

— Доброе утро, Рику-сан, — поздоровался я с кабачником. — Да, говорят, не сегодня-завтра корабль починят. Боюсь, если сегодня отбудем, то еще не скоро окажусь

здесь вновь. И когда я потом местного сашими поем? Да его ж нигде больше не делают.

— Эт точно, парень! — довольно поддакнул старик, огладив жиденькую седую бородку. — Такого божественного блюда больше нигде не попробуешь! Может, возьмешь с собой? На всякий случай.

— Дык, это естественно, — киваю я. — Наберу все, что вы можете мне продать. Хорошо ведь хранится скат-то?

— Конечно, хорошо! Он с годами только вкуснее становится, — тоном знатока делиться со мной этим, без сомнения, очень важным знанием старик Рику.

— Ну что, — сажусь на татами возле невысокого, слепленного из глины и укрытого соломенной циновкой возвышения на полу, которое выполняло функцию столика, — может, хоть сегодня расскажете свежие новости? Или, как обычно, у вас ничего нового?

Кислое пойло, которое гонят местные из выращиваемого ими батата, на самом деле просто превосходно сочеталось с ядреным вяленым скатом. По отдельности, конечно, что то, что другое отрава та еще, но вместе ничего так. Как привыкнешь, так даже нравиться начинает. Главное, в пиве градусов не больше, чем в квасе. Так что, пить можно хоть литрами, чем я и занимался.

— А вот и нет, — на обветренном и изрезанном морщинами лице старика расцвела счастливая щербатая улыбка. — Сегодня у меня есть новость! И какая! Еще целый год вспоминать будут!

— Ого! — восхитился я. — Неужели у Иори-сана корова двойню принесла?

На самом деле мне интересно, как эта корова вообще стельной оказалось, учитывая, что ближайший бык находится в нескольких милях севернее, на другом более крупном острове. И Иори, гаденыш, не признается!

— Да не, она еще не отелилась, — отмахнулся Рику, даже не почувствовав в моих словах иронии. — Еще месяц ждать, минимум. Хотя пузо у нее такое, что может и двойня… Так, ты меня сбил, Рью! Вчера к нам девку выбросило с приливом! Молодая, лет семь ей. Видать, в шторм их корабль попал, а ее с обломком мачты к нам прибило. Промерзла, бедняжка, просто жуть! Вчера ее откармливали, так у нее организм даже еду усваивать не хотел! Все обратно шло. Кое-как отогрели, сейчас вот у меня пока живет. Не знаю уж, что с ней дальше делать. Говорит, что возвращаться ей некуда. Знаешь, в последнее время жизнь такая… Никого она не щадит, — вздохнув, поведал мне старик. — Ну, девчонка ничего, вроде, работящая — ладони плотные, руки крепкие. Может, и у нас приживется.

Шторм, говоришь. Приливом прибило, значит. Интересно. Нужно на нее посмотреть, мало ли что там море на берег вынесло. Всякого дерьма в нем хватает.

— А это не она там из-за двери выглядывает, Рику-сан? — спрашиваю я у присоседившегося ко мне за столом старика.

— Где? — оборачивается он. — А-а! Сора, ты чего там стоишь?

Выходи! Знакомься, это Рью! Матрос с того корабля, который у нас на ремонт встал.

— Привет, Сора-тян! — небрежно улыбнулся ей и продолжил потягивать местное пиво.

— Здравствуйте, Рью-сан, — неловко ступая босыми ногами по полу, выскользнула она из двери.

Одета в какое-то поношенное кимоно, лицо бледное, худая, движения неловкие, дерганые, что нормально для человека, несколько дней проведшего в море, обнимая бревно.

— Может, расскажешь ей какую-нибудь историю? — предложил Рику. — У тебя отлично получается, взрослые слушают, как заговоренные, а девчонке тем более понравится!

— Ну, я много историй знаю, на своей жизни многое повидал. И не смейся, что лет мне немного! Все пережил сам, ерунды не рассказываю, вот и нравится всем, — важно заявил я.

В итоге потравив полчаса какие-то байки, услышанные мною от матросов, я попутно выяснил, что никаких подозрительных судов рыбаки утром не заметили, никто больше на остров не явился, кроме Соры, и вообще все мирно и чинно. Так что спокойно затарился местным сашими и направился к кораблю. На полпути к бухте, мы познакомились с Сорой поближе. Я ее выловил из кустов, когда убедился, что кроме нее за мной больше никто не следит.

— Здравствуй еще раз, Сора, — вежливо поздоровайся я с ней, пока девчонка пыталась вырваться из болевого захвата. — И чего это ты за мной крадешься?

— Рью-сан, простите, — захныкала она в траву. — Мне просто интересно! Я… Я хотела узнать откуда вы. И можно ли мне с вами уйти с этого острова.

— Уйти можно, — согласно киваю я, хотя она этого все равно не увидит. — Но сначала мне нужно знать, что за маленькая куноичи хочет пробраться на корабль. И только потом я решу, в каком виде ее взять с собой — как пленника или как спутника.

Девочка замерла, перестав, кажется, даже дышать.

— Я не шиноби, — наконец сказала она совершенно пустым голосом.

— Ну да, даже не генин, но тебя точно кое-чему учили.

— Я не шиноби, я сбежала от этой жизни!

— Угу. А теперь посмотри мне в глаза и скажи правду, — сбросив хенге, резко разворачиваю ее к себе лицом и немного давлю гендзюцу, вселяя в нее страх и покорность.

Эффект был неожиданный. Сначала девочка изумленно смотрела на меня не меньше секунды, после чего ее тело обмякло, а из глаз ручьем полились слезы.

— Так вы тоже!.. — сквозь всхлипы прошептала она, после чего обреченно выдавила: — Я Сора. Из клана Юки.

Это тот, который почти весь перебили? Шиноби и вообще все жители Страны Воды почему-то не очень хорошо относятся к обладателям кеккей генкай и предпочитают от них быстренько избавляться. О клане Юки я слышал еще в Конохе, какой-то шиноби жаловался, что вот, мол, еще один род с улучшенным геномом канул в Лету. Но еще этот клан я помнил по прошлой жизни. Судя по моим источникам, Юки сейчас почти истреблены, а те немногие, кто выжил, прячутся среди обычного населения и стараются не светить своими способностями. Ибо их просто прибьют свои же друзья, жены или мужья.