Белый
Шрифт:
Вообще‑то, нас действительно ждали, на стол выставлены всякие вкусности и стоит бутылка вина. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что старался камердинер Ларса Свен, большой любитель вкусно готовить. И бутылка из погреба Юханссонов. Скромная этикетка меня уже не может обмануть, я знаю, что на дорогих винах нет необходимости расцвечивать этикетки, за них говорит имя производителя.
Полного куверта, конечно, нет, закуски скорее в стиле шведского стола, но все очень достойное. Для Лукаса, привыкшего
— А повод?
Ларс смотрит на меня как‑то странно. Что это он?
Вместо ответа Ларс показывает нам бутылку:
— «Шато Латур» 2003 года, это один из лучших сезонов. И как раз время пить.
Очень хочется напомнить, что я просила не выделываться, здесь не замок, но понимаю, что, затеяв небольшой скандальчик, попросту лишу своих друзей возможности попробовать то, чего они без Ларса никогда не попробуют. Деньги есть только у родителей Бритт, но тем, кажется, все равно что именно пить — пиво или «Шато Латур», а уж какого года… Не прокисло — и ладно.
Класс своего винного погреба Ларс показал мне в замке. В первый же вечер пребывания там я попросту напилась, проглотив натощак три фужера роскошного бургундского. На всю жизнь запомню тот «Ришбур», хотя вкусно было необыкновенно.
Если Ларс говорит, что «Шато Латур» 2003 года это хорошо, значит, так и есть.
— По какому поводу пьем? — подруга не могла допустить оставленный без ответа вопрос.
Разлив вино, Ларс подошел ко мне:
— Линн, сегодня ровно сто дней нашего с тобой знакомства. За это стоит выпить.
Замирают все, я так вообще теряю дыхание. Сто дней? Но поражает не понимание, что я уже почти треть года смотрю (или не смотрю) в эти стальные глаза, сейчас светящиеся настоящей нежностью, а то, что он вспомнил. Я — нет, я не считала…
Я стою, не в силах отвести взгляд от его глаз. Сколько проходит времени, не знаю.
Первой опоминается Бритт:
— Вау! За это точно стоит выпить!
Удивительно, но словно пружину отпустило, все вдруг рассмеялись, в том числе и мы с Ларсом.
Выпили. Ларс кивнул:
— В качестве закуски пармская ветчина и голубой сыр.
Я не знаю тех, кому не нравилась бы пармская ветчина, разве что вегетарианцам, а вот сыр с плесенью… это явно на любителя. Дорис осторожно отодвинулась от сыра подальше, вникать во вкус голубой плесени нужно научиться…
— Линн, помнишь «КВ» и Йозефа Лессена?
— Еще бы! Лессен неподражаем. — Всклоченная пегая от седины шевелюра дедушкиного приятеля, познакомившего нас с Ларсом, живо встала перед глазами. — Он упорно называл меня Лисбет и радовался всему вокруг.
Некоторое время мы наперебой вспоминали бар, Лессена и… наше смущение от знакомства. Я не могла поверить собственным ушам, слушая Ларса. Он рассказывал Бритт, Дорис и Лукасу, как
Честное слово, Ларс так и сказал: «Красоткой»!
— Представляете, что я почувствовал, когда увидел, что рядом с Лессеном сидит именно эта девушка? А дальше… — Ларс даже головой закрутил, смеясь, — строгий взгляд… я пытаюсь задержать руку в ладони, она с досадой вырывает, мол, для тебя я Линн и только!
— Все ты врешь! Я краснела, как рак, и мало понимала, что говорю.
— Да‑да! Только немного погодя вдруг заявила, что ей с нами неинтересно, видите ли. — В серых глазах снова плясали чертики. — Пришлось обманом выманивать ее в замок и там просто припереть к стенке!
Не успела я ужаснуться перспективе его дальнейшего рассказа о поцелуях в душе и порке флоггером в библиотеке, как Ларс продолжил совсем иначе:
— Каюсь — напоил. Кстати, — он снова разлил вино по бокалам, — это оказалось не так трудно…
— Ларс!
— Да, дорогая? Нетрудно после того, как она, несмотря на запрещение, сунула любопытный нос в комнату Мартина и налюбовалась там на его тряпье, почему‑то представляя в этом тряпье меня. Испытание оказалось не из легких, и девушка ослабла духом. Правда, нам со Свеном потом пришлось заниматься гимнастикой под командные окрики гостьи…
— Ларс, не ври!
— Линн буйная во хмелю. Заставляла приседать и отжиматься полночи. Свен, передавая вот это вино, просил об одном: только не давать пить Линн. Я обещал, что не выпущу ее из квартиры…
Я не выдержала и под общий хохот просто набросилась на Ларса с кулаками:
— Бессовестный! Я всего лишь заснула, напившись!
Друзья валялись от хохота, а Ларс ловко перехватил мои руки и притянул к себе:
— Заметь: я до тебя не дотрагивался, сама запрет нарушила.
О, как мне хорошо знакома эта в знак вызова приподнятая бровь и зовущий блеск в глазах…
И то, что должно за этим следовать, тоже знакомо…
Целуя, он закрыл меня собой от всех, но друзья и без того сделали вид, что оглохли, ослепли и вообще отсутствуют.
Если я не могу устоять под взглядом серых глаз, то перед диктатом его губ и того меньше.
— Я хочу, чтобы эти сто дней превратились в сто лет…
От его слов я вздрогнула, потому что далеко не все сто дней были так уж хороши… Ларс видно понял, быстро добавил: