Бен Гурион
Шрифт:
Драматические события в Ираке побуждают турецкое руководство, которое все еще колебалось, стоит ли укреплять связи с Израилем, перейти к более серьезному обсуждению этого вопроса.
«Наш эмиссар был приглашен к министру иностранных дел Турции, — пишет Бен-Гурион в своем дневнике через пять дней после переворота в Багдаде, — и ему было сказано, что они предпринимают параллельные нашим меры и что были бы счастливы установить полную координацию своих и наших политических действий. Мы вступили в исторический период, и другого случая не представится… Он также сообщил мне о принципиальном согласии на проведение совещания на уровне премьер-министров».
На следующий день Бен-Гурион возглавляет рабочее совещание, которое проходит на квартире у Голды Меир и посвящено вопросу
«Нашей задачей является создание группы стран, и это не обязательно должен быть союз в его привычной форме, но структура, способная стать непреодолимым препятствием на пути советской экспансии посредством Насера и которая смогла бы даже спасти свободу Ливана и, может быть, Сирии… Мы готовы взять эту миссию на себя… поскольку это является для нас жизненной необходимостью, а для Запада — источником значительной силы в этой части света».
Перечислив все формы помощи, которые может оказать Израиль, он поднимает вопрос о сотрудничестве с его собственной страной: «нужны две вещи: чтобы США насподдержали политически, финансами и морально и чтобы они выработали у Ирана, Турции и Эфиопии чувство; что наши усилия в этой области пользуются поддержкой Соединенных Штатов».
Вечером 24 июля Эбан вручает эту докладную записку Даллесу, и назавтра Бен-Гурион получает ответ Эйзенхауэра:
«Меня глубоко поразила глубина проведенного вами анализа серьезных проблем, с которыми свободный мир столкнулся на Среднем Востоке и в других регионах..;. Поскольку Израиль относится к числу средневосточных стран, вы можете быть уверены в том, что Соединенные Штаты заинтересованы в его целостности и независимости. Я обсудил ваше письмо с Госсекретарем, который позже напишет вам подробный ответ».
Бен-Гурион надеялся получить приглашение приехать в Вашингтон для официальных встреч, но Даллес и Эйзенхауэр проявляют осмотрительность. Однако когда наконец приходит ответ Госсекретаря, в нем отражено благоприятное впечатление и поощрение к созданию «внутреннего договора». Премьер-министр тут же дает «зеленый свет» своим сотрудникам и 28 августа тайно вылетает в Турцию. Вскоре после полуночи его самолет приземляется на одном из военных аэродромов близ Анкары.
Бен-Гуриона с сотрудниками препровождают в шикарную резиденцию, предназначенную для приема высоких гостей. Утром в резиденцию прибывают премьер-министр Турции со своим министром иностранных дел и тщательно подобранной группой политических советников высокого ранга. Конференцию начинает Бен-Гурион с анализа ситуации, затем участники переходят к длительному рассмотрению других вопросов: сотрудничество с западными державами с целью разъяснения экспансионистской политики Насера; консультации по оказанию помощи Эфиопии и Ирану в борьбе с подрывной деятельностью Насера и коммунистов; оказание Израилем технического содействия Турции для ускорения процесса индустриализации; проведение совместных научных исследований; расширение торговых связей между двумя странами. В полночь самолет с израильтянами на борту поднимается в воздух. «В половине третьего ночи мы приземлились на военном аэродроме, где, к моему удивлению, нас ждал Эзер [Вейцман], который отвез меня в отель «Шарон». Никого из служащих или клиентов заведения, заметивших столь позднее появление премьер-министра в отеле, не удивило, что он одет в военную форму, поскольку все были уверены, что он возвращается «прямо с учений на юге». Впрочем, Бен-Гурион уже подумывал о секретной поездке в Эфиопию и ее организации по тому же принципу.
Секретный договор, заключенный в 1958 году с Турцией, Ираном и Эфиопией, не окажется эфемерным. Не случайно в 1960 году шах заявит французскому журналисту: «Из двух кандидатов на пост американского президента — Никсона и Кеннеди — я предпочитаю Кеннеди, но не столько из-за его личных качеств, сколько из-за партии, к которой он принадлежит. Евреи оказывают значительное влияние в партии демократов, и Иран заинтересован
Израиль действительно помогает сохранить трон императору Эфиопии. Несмотря на многочисленные перевороты, происходившие в регионе, пакт останется в силе. Так, связи с Турцией не ослабнут ни в период свержения правительства Мендереса армией, ни после того, как бывший премьер-министр и министр иностранных дел будут повешены по приказу нового правительства (ни после 1960 года, когда отношения СССР с Турцией и Ираном улучшатся).
Развитие ситуации на Среднем Востоке остается тревожным, и хотя прочность «периферийного пакта» обнадеживает, в начале 60-х годов Бен-Гурион решает лично встретиться с руководителями западных держав и обратиться к ним с просьбой о вооружении. На первый взгляд беспокоиться не о чем: Франция продолжает поставки военной техники, связи с Германией крепнут, Великобритания настроена не так враждебно, а с 1958 года отношения с США стали заметно теплее и Соединенные Штаты даже предоставили в безвозмездное пользование 1000 пушек — несомненно, «легких», но это было первое оружие, которое они согласились поставить. Американская администрация даже согласилась тайно финансировать покупку танков в Великобритании, и Госдепартамент благосклонно взирает на деятельность Израиля в Азии и Африке.
Бен-Гурион демонстрирует оптимизм, но на самом деле он охвачен беспокойством. В ноябре 1959 года он поверил в неотвратимость нападения египтян, а в декабре возросла напряженность на сирийской границе. Два корабля с грузом, предназначавшимся Израилю, были арестованы в Суэцком канале. Одним словом, гонка вооружения, средоточием которой является Средний Восток, заставляет его опасаться, как бы поставки советского оружия не позволили арабам дополнить свое численное превосходство количеством имеющегося вооружения.
Поскольку президент Соединенных Штатов не торопится с официальным приглашением, Бен-Гурион ждет повода для частной поездки в США, где будет добиваться встречи с Эйзенхауэром. Повод представляется, когда Бен-Гуриона избирают почетным доктором университета Брандейса: посол Израиля сообщает в Госдепартамент о грядущем визите премьер-министра, и президент соглашается принять его в марте.
Неделя пребывания Бен-Гуриона в США проходит в очень напряженном режиме: в Нью-Йорке и Бостоне он встречается с руководителями еврейской общины, ужинает с Дагом Хаммаршельдом, беседует с Элеонорой Рузвельт и Нельсоном Рокфеллером, появляется на приемах, выступает на пресс-конференциях, общается с многочисленными лидерами Сената, приглашен к вице-президенту Никсону.
Очевидно, он полагал, что самым важным моментом его пребывания в США станет встреча с президентом, но на деле ее результаты сильно его обескуражили. Их беседа приняла форму монолога: Бен-Гурион говорил почти безостановочно в течение полутора часов, излагая свою точку зрения на вопросы, связанные с ситуацией на Среднем Востоке, отразившейся на отношениях между двумя блоками, тогда как Эйзенхауэр ограничивался редкими ремарками. Однако когда Бен-Гурион перешел к вопросу об оружии, президент оживился и заявил, что США отказываются быть «основным поставщиком» вооружения на Средний Восток и предпочитают переложить эту ответственность на европейские страны, ограничившись ролью «арбитра». Тем не менее Эйзенхауэр пообещал своему гостю, что США защитят существование Израиля.
Старик горько разочарован, но другое событие, справедливо названное «историческим», увенчает его пребывание в Соединенных Штатах: его встреча с Аденауэром знаменует примирение еврейского народа в лице государства Израиль с «Новой Германией». Этот вопрос уже обсуждался на встрече Старика с der Alte, секретные контакты осуществлялись двумя дипломатическими службами. Зная, что Бен-Гурион не хочет приезжать в Германию, Аденауэр предлагает для встречи другие места — остров Родос, Афины или Тегеран. Наконец, узнав, что в марте он будет в США, канцлер предложил встретиться в Нью-Йорке, куда собирался прибыть в то же время.