Бендеры. 1992 год: сорок трагических дней

Бабилунга Николай Вадимович

Все дальше река времени уносит нас от трагических и героических событий в Бендерах. Но раны не заживают, наша память жива. Приднестровцы уже не ждут от правителей Молдовы покаяния за свои злодеяния и компенсации огромных материальных потерь и морального ущерба,нанесенного ему в результате бесчеловечной войны 1992 г.

Но мы надеемся, что мир узнает правду об этих событиях. Она нужна не только ныне живущим, еще больше она нужна будущим поколениям, чтобы трагедия не повторилась, чтобы люди искали взаимопонимания, чтобы превыше всего ценили свободу, мир и человечность. Ради этого мы и издали книгу, которзпо сегодня предлагаем вниманию читателей.

Евгений Шевчук,

Председатель Республиканской партии «Обновление», Председатель Верховного Совета Приднестровской

Молдавской Республики

от СОСТАВИТЕЛЕЙ

Приднестровская Молдавская Республика - молодое самопровозглашенное государство, созданное по воле проживающего здесь многонационального народа в полном соответствии с меж-дународно-правовыми нормами в период насильственного разрушения единой союзной державы - СССР. Несанкционированный выход Республики Молдова из Советского Союза без каких бы то ни было юридических оснований и провозглашение властями этой республики «незаконности» ее создания на якобы оккупированной большевиками румынской земле предоставили населению Приднестровья не только исторические, но и все юридические аргументы для самоопределения и восстановления собственной государственности, ликвидированной сталинским режимом 2 августа 1940 г. при создании «отмененной» Молдавской ССР из частей Бессарабии и левобережной Молдавской АССР.

Разрушение такой крупнейшей геополитической системы, какую представлял собой Советский Союз, закономерно и неизбежно сопровождалось развалом ряда искусственно созданных Советами государственных образований (Молдавская ССР, Грузинская ССР и др.), которые могли существовать лишь в условиях равнодей-ствия различных интересов и векторов при сильном стабильном политическом центре. Только такой центр мог обеспечить целостность как страны в целом, так и ее отдельных сегментов, исключив любые попытки сепаратизма и центробежных тенденций на местах. Уничтожение этого центра привело к возникновению ряда «признанных», но несостоятельных государств, созданных на основе произвольных границ, установленных когда-то как административные, которые были превращены затем в государственные - с одной стороны, и ряда «непризнанных», но на деле доказавших свою состоятельность и жизнеспособность государств - с другой стороны.

Особенный драматизм и трагизм эти процессы получили в таких несостоятельных государствах, как Молдова, власти которой даже в малейшей степени не желали прислушиваться к голосу своего народа, не хотели и не могли гармонизировать различные, иногда не совпадающие интересы и стремления в собственном обществе, не стремились добиваться консолидации и консенсуса на основе поиска взаимоприемлемых путей дальнейшего развития. Этот поиск заменяла ставка лидеров на принуждение, надежды на всесилие грубой военщины и беспощадное подавление любого несогласия тупым полицейским насилием. Отказ власти от диалога, от доверительного, искреннего разговора с собственными гражданами, более того, неспособность ее к такому диалогу, некомпетентность, алчность и бесчеловечность национального чиновничества, обуянного страстью обогащения в грядущей приватизации общественных богатств, не оставляли никаких шансов на мирное и цивилизованное решение возникавших вопросов и проблем дальнейшего развития государства. Правящие круги Молдовы осознанно и целенаправленно встали на путь разжигания обозначившихся противоречий, возведя их на уровень гражданского конфликта, а эскалацию общественной напряженности - до степени гражданской войны. Только в таком движении зарождавшийся этнотота-литарный режим Молдовы видел надежный инструмент укрепления своего господства в период либерализации и демократизации.

Поэтому конфликт, а затем и кровавая бойня на Днестре с самого начала носили политический общегражданский характер и вовсе не представляли собой результат межнациональных трений на языковой почве, как это кому-то тогда представлялось. И с одной, и с другой стороны воевали люди разных национальностей. Джин сепаратизма, выпущенный из бутылки партийно-государ-ственными элитами союзных республик во второй половине 80-х годов XX столетия в период их целенаправленной и методичной работы по развалу Советского Союза, не исчез с исторической арены вместе с гибелью СССР, а продолжал царствовать на его просторах, набирая силу и размах. Созданные агентами КГБ в республиках национал-экстремистские кружки и группы, объединившиеся затем в Народный фронт, были использованы национальной партийно-бюрократической

номенклатурой в качестве ударного отряда для борьбы против своей подчиненности центру, освобождения из-под его опеки и контроля.

Расшатанный в первые годы перестройки каркас бюрократического абсолютизма могла укрепить только идеология государственного национализма, только разжигание этнических распрей и поощряемая ксенофобия, стравливание граждан различных национальностей в испокон веков многонациональном крае, что логично предполагало поиск внутреннего врага, виновного во всех бедах и несчастьях «коренной» нации. Сценарий раскола общества в Молдавии мало чем отличался от аналогичных планов в других республиках-сестрах.

Универсальным ключом, открывшим ящик Пандоры с несчастьями и великими бедствиями для народов, стал закон о государственном языке. Значительная часть средств массовой информации, отданных национальной бюрократией в руки обезумевших, но кем-то зшравляемых фронтистов, уже в конце 1988 - начале 1989 г. развернула в Кишиневе настоящий психологический террор, шумно имитируя как бы державное волеизъявление молдавского народа: немедленно объявить молдавский язык единственным государственным языком в республике. При этом молдавским языком владело немногим более 60% населения союзной республики, а русским - практически все население. Одновременно молдавский язык как бы совсем «отменялся», ибо, по требованию кучки националистов (всего 66 человек), считавших себя цветом молдавской нации, было заявлено о полной идентичности молдавского и румынского языков. Насильственный, ничем не обоснованный перевод молдавского языка с кириллической графики на латинскую, подобно тому, как это уже делалось большевистскими культуртрегерами в годы сталинского произвола, сразу же превращал основную часть молдаван в малограмотных «манкуртов». Литературным румынским языком в республике владели очень немногие представители гуманитарной интеллигенции, втайне исповедовавшей свою румынскую идентичность, и потомки затаившихся румынских колонистов, переселенных в Бессарабию из Старого королевства в годы фашистской оккзшации края.

В этом состояло крайне важное отличие молдавского пути раскола общества от грузинского, латышского, эстонского и т. д. Если в названных республиках общество резко разбивалось и противопоставлялось непримиримо враждебными лагерями по линии - коренные (эстонцы, например) и мигранты, оккупанты (русские), то в Молдавии водораздел с самого начала не только отличал коренных «хозяев» от непрошеных «гостей»-оккупантов, но и раскалывал даже святую святых - свою «титульную» нацию. Руководство республики вместе с рядом членов Союза писателей МССР и других активных представителей творческой интеллигенции взвалило на себя обязанность в одночасье изменить этническую идентичность молдавского народа. Именно с этой целью молдавский язык был заменен румынским, принята румынская государственная символика, учебные программы в вузах и школах приведены в соответствие с румынскими стандартами, отменен курс истории Молдавии и введен антинаучный абсурдный курс «История румын», который не преподается даже в самой Румынии, а такие понятия, как «Молдавия», «молдавский язык», «молдаванин» были преданы анафеме.

Фактически те из молдаван, т. е. представителей «коренной» и «титульной» нации, кто не желал ударными темпами перековываться в румын, кто по-прежнему продолжал причислять себя к молдавскому народу и желал сохранить его самобытную культуру, историю и язык, были причислены к врагам национального возрождения, к «манкуртам». Они стали особенно ненавистны идеологам правящей прорумынской камарильи. Обвинения в «примитивном молдовенизме» - самое мягкое, что получали молдавские патриоты в обстановке всеобщего психологического террора, милитаристского психоза, шельмований, погромов, избиений и даже убийств, поощряемых правящей верхушкой Молдовы.

Раскол единой республики - МССР, составной части некогда единой страны - СССР, был фатален и неизбежен с уничтожением этого единства. Искусственно инициированный национальной номенклатурной элитой как этнический и даже лингвистический, он развивался не столько по национальному, сколько по политическому сценарию - противостояние оформилось не между молдаванами как «титульной» нацией и всеми прочими «пришельцами» и «оккупантами» - русскими, гагаузами, украинцами, болгарами, евреями и т. д. С самого зарождения раскола консолидировались и заявили о себе две политические силы, две системы, два мировоззрения, два понимания прошлого и будущего своего родного края.