Бенефис дьявола
Шрифт:
– Не путайте божий дар с яичницей, Игорь Анатольевич, а буквально: психику индивида с массовым психозом, или как вам угодно именовать прошлый век в отечественной истории. Но я понял, о чем вы говорите.
– Дело в том, что, затягивая это дело, мы с каждым днем теряем реальные шансы для привлечения истинного преступника к ответственности, который, кстати, еще и отвечает за теперешнее состояние вашего подопечного.
Боровиков прошелся по узкому кабинету, заложив руки за спину. Остановившись перед ними, он сказал:
– В принципе, можно попробовать лечебный гипноз для
– Замечательно, доктор! Это как раз то, что я и имел в виду.
– Но вы же отдаете себе отчет, Игорь Анатольевич, что полученная вами информация не может быть использована ни против моего подопечного, ни в качестве свидетельских показаний в судебном процессе – она не будет иметь ни веса, ни значения.
– Но она будет объективной? – спросил Прокопенко.
– Вы хотите сказать, скажет ли он под гипнозом правду? – уточнил врач.
– Именно.
– Не сомневайтесь. Только в том-то и проблема с моими подопечными: их правда вам может показаться чистой ложью. И в этом случае я ничем не смогу вам помочь.
Прокопенко вздохнул. Но другого варианта у него не было. Он взглянул на Ивана, который молча кивнул в знак своей солидарности с его решением.
– Павел Семенович, мы в любом случае обязаны использовать этот шанс. Когда можно будет провести сеанс?
– Ну, если у вас есть время…
– Этого добра достаточно.
– Я сделаю обход пациентов. Бесчастного переведут в его палату, и можно будет начать.
– А что произошло сегодня утром? Куда он сбежал?
Боровиков сел за стол, раскрыл какие-то свои записи.
– Обычно он не агрессивен. Вчера вечером, однако, после получения прописанного препарата – на вид это белый порошок без вкуса и запаха – он вдруг стал настойчиво предлагать Жене, молоденькой медсестре, самой его испробовать, вдохнуть через нос. Ну, как наркоманы это проделывают. И сдул его из пакетика ей в лицо. Ему сделали укол, и он успокоился, не было оснований для каких-то других более кардинальных мер. А уже ночью – под утро, точнее – наша дежурная медсестра проснулась от его прикосновения. Она отдыхала на кушетке в общем зале, он вышел из своей палаты, тихо подошел к ней и стал её тормошить. Естественно, она испугалась, попыталась подыграть ему в его фантазии…
– А что за фантазия была? – спросил Иван.
– Он воображал, что находится в своей квартире, в Лос-Анджелесе, и она пришла к нему в гости со своей подругой, Женей – он её именовал не иначе, как Джоан. Глеб говорил то по-русски, то по-английски, и она толком-то не могла его понять, поэтому, видя, что его возбуждение принимает уже опасный характер, побежала в ординаторскую, когда он немного затих и прилег на краешек кушетки. Вернувшись с медбратьями, они уже его не застали на том месте. Конечно, начался переполох, побежали искать: в палате его не было, в других помещениях тоже; все выходы были заперты, и как он умудрился пролезть через узкую форточку в туалете, а потом и по карнизу и водосточной
– Сообразительный парень, - прокомментировал Прокопенко.
– Да и не говорите! Выбежали во внутренний дворик – туда, где подопечным прогулки разрешены. Все знали, что он любил посидеть на отдельно стоящей скамейке, глядя куда-то поверх забора, но в этот раз его там не было. В общем, проваландались с поисками часа два, наверно, пока не рассвело, и один из персонала не задрал голову вверх – а Глеб вот он, под носом у них всё это время сидел на толстом суку, закутавшись в одеяло, которое прихватил с кушетки.
– Весельчак-то Глеб, оказывается, - улыбнулся Прокопенко.
– Только нашим людям не до веселья было, уж поверьте.
– Так они его седативным накачали и в смирительную рубашку закутали, вместо одеяла? – спросил Иван.
– В данном случае они действовали по инструкции. Вы не представляете, какими изобретательными оказываются порой наши подопечные. – Он встал.
– Мне пора. Вот, полистайте литературу, я через час вернусь.
И вышел из кабинета.
24
За окном темнело, и Светлана заставила себя оторваться от забавного детектива Дарьи Донцовой, чтобы задернуть штору и включить свет, потому что её глаза уже с трудом различали буквы на книжных страничках. Проходя мимо стола, она по привычке бросила взгляд на дисплей своего телефона. На экране маячил контур запечатанного конвертика – ей пришло сообщение, а она, увлеченная перипетиями сюжета, даже не услышала сигнала своей трубки. Света раскрыла сообщение, с удивлением обнаружив, что оно пришло от Вероники.
После разговора в офисе с Прокопенко её отношение к бывшей коллеге кардинальным образом изменилось. С одной стороны, ей не хотелось верить, что молодая девушка была способна совершить такие кошмарные вещи, о которых говорил следователь, а с другой – все факты складывались именно таким образом, что Глеб, по всей вероятности, вольно или невольно, становился соучастником тех ужасных событий. Отпечатки пальцев на его кружке наверняка совпадут с теми, что были найдены на трубке и на месте убийства Березина – она почему-то в этом не сомневалась, вспоминая его поведение в последние недели перед госпитализацией; и это сообщение от Камовой, которая являлось причиной всех коллизий за последние три месяца, возмутило её до глубины души, заставив Свету вслух отпустить в адрес Вероники довольно смачный эпитет, который она ни за что не повторила бы при родителях.
«Светик, привет из солнечной Флориды, - писала Вероника, - как у вас дела, я ужасно соскучилась по всем».
«Соскучилась она!» - подумала Света и стала яростно набирать текст нелицеприятного содержания. Но, напечатав четыре-пять слов, она вдруг остановилась, подумав, что Вероника неспроста, должно быть, отослала ей это сообщение. По крайней мере, та Вероника, об истинном лице которой она уже имела определенное представление, просто так не прислала бы ей эту миленькую записульку. Значит, ей что-то было нужно.