Бенкендорф
Шрифт:
Согласно довольно правдоподобной легенде, «высокое доверие» было облечено императором Николаем I в символическую форму. Мемуаристы и исследователи приводят разные варианты разыгравшейся сцены, но смысл всех примерно одинаков: когда Бенкендорф, узнав о своём новом назначении, попросил у государя конкретных инструкций, Николай протянул ему белый носовой платок: «Вот твоя инструкция; чем больше утрёшь им слёз несчастных, тем лучше исполнишь своё назначение»140. Платок, по легенде, хранился потом под стеклянным колпаком в здании Третьего отделения.
Романтический порыв императора потомки комментировали с иронией: мол, «именно этот платок ещё больше оросился слезами, вызванными деятельностью нового учреждения»141. Эту сцену называли образом «сентиментальной непрактичности» высшей полиции николаевского времени142. Однако в самом корпусе
Но вернёмся в 1826 год, к официальным государственным документам. 25 июня, в день рождения императора, появился высочайший указ о назначении генерала Бенкендорфа шефом жандармов, а 3 июля его дополнил именной указ «О присоединении Особенной канцелярии министерства внутренних дел к собственной Его Величества канцелярии». На основании этого приказа было создано Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии — высшая наблюдательная полиция государства Российского.
Целью этого учреждения, по мнению Бенкендорфа, было «утвердить благосостояние и спокойствие всех в России сословий, видеть их охраняемыми законами и восстановить во всех местах и властях совершенное правосудие»144.
На протяжении предыдущего царствования собственная Его Императорского Величества канцелярия представляла собой вспомогательную службу, ведавшую «движением» императорских бумаг: перепиской, делопроизводством по наградам и повышениям, сбором и предоставлением докладов и рапортов. Это бюрократическое учреждение было связующим звеном между монархом и органами власти и при этом стояло вне министерской системы, поскольку было подотчётно только императору. С лета 1812 года возглавлял канцелярию А. А. Аракчеев. Этот «гений зла» александровского царствования был одинаково неприятен и Бенкендорфу, и новому императору, поэтому уже 20 декабря 1825 года лишился своей значительной должности145. Николай оценил удобство положения канцелярии вне бюрократической министерской системы и взял её под своё непосредственное управление. Вскоре последовало расширение канцелярии: прежняя часть стала называться Первым отделением и сохранила свои прежние обязанности вроде сбора отчётности министров и губернаторов, чинопроизводства, изготовления проектов «высочайших» указов и т. п.
Вновь образованное Второе отделение занялось наболевшей проблемой: сбором и систематизацией законов Российской империи, сведением их в единое Полное собрание законов и публикацией на его основании действующего Свода законов Российской империи. Фактическим главой отделения стал М. М. Сперанский, «светило российской бюрократии». Четвёртое отделение было создано в 1828 году из канцелярии Марии Фёдоровны и унаследовало её главную заботу: благотворительные учреждения и женские учебные заведения. Позже прибавились Пятое (образовано в 1836 году, занималось государственными крестьянами) и Шестое (образовано в 1842 году «для водворения в Закавказье прочного устройства») отделения.
Созданию Третьего отделения предшествовала подготовительная работа, начатая Бенкендорфом практически сразу после декабрьских событий 1825 года. Параллельно с заседанием в следственной комиссии генерал-адъютант принялся за составление проекта устройства органа для предотвращения «неожиданных происшествий»146. Проект, пусть не самый систематический, был представлей императору уже в январе следующего года. Бенкендорф сконцентрировал в нём весь свой опыт, накопившийся за прошедшее царствование. Это были впечатления от произвола местных властей, вынесенные из долгих поездок со Спренгтпортеном по всей России, от Кяхты и Якутска до Тифлиса и Севастополя. К ним добавились воспоминания о наведении порядка в деморализованной армии на заснеженных полях Восточной Пруссии и знакомстве с методами работы французской тайной полиции, не спускавшей с русских дипломатов глаз и окружившей их сетью тайных агентов, а также размышления над возможностями «когорты добромыслящих» и разочарование в александровской попытке создать Особую канцелярию, когда благое дело было отдано на откуп таким скомпрометировавшим себя деятелям, как Балашов и де Санглен. Пригодился и опыт урегулирования сложных взаимоотношений крестьян и помещиков в лихолетье 1812 года, организации
Бенкендорф начал представление проекта с того, что объявил о «ничтожестве нашей полиции», не сумевшей справиться с заговором, подготавливавшимся на протяжении более десяти лет и выплеснувшимся в «события 14 декабря». Для решения этой проблемы генерал предложил как можно быстрее «организовать новую полицейскую власть».
Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что в русском обществе «тайная полиция почти немыслима», поскольку «честные люди боятся её, а бездельники легко осваиваются с нею». Тем не менее он считал, что при действии «по обдуманному плану» полиция сможет заслужить авторитет в обществе. В соответствии со своими представлениями о необходимости нравственного авторитета власти Бенкендорф предположил, что новая полиция «должна употребить всевозможные старания, чтобы приобрести нравственную силу, которая во всяком деле служит лучшей гарантией успеха». Он совершенно справедливо полагал, что «всякий порядочный человек сознаёт необходимость бдительной полиции, охраняющей спокойствие общества и предупреждающей беспорядки и преступления. Но всякий опасается полиции, опирающейся на доносы и интриги. Первая — внушает честным людям безопасность, вторая же — пугает их и удаляет от престола». Таким образом, генерал приходит к идее особого инструмента власти — рассредоточенного по стране корпуса жандармов, способного на местах оказывать помощь и поддержку гражданским и военным министрам и даже частным лицам. В этом было принципиальное новшество: прежняя высшая полиция располагалась в столице и не имела необходимых «глаз и ушей», а тем более собственных силовых подразделений по всей стране.
При обязательном сохранении централизации новая полиция должна была «обнимать все пункты империи», распространяться на регионы, где звание жандарма позволяло бы «пользоваться мнениями честных людей, которые пожелали бы предупредить правительство о каком-нибудь заговоре или сообщить ему какие-нибудь интересные новости». Не были забыты Бенкендорфом и такие важные поставщики компрометирующей информации, как «злодеи, интриганы и люди недалёкие»; генерал верил, что они, «раскаявшись в своих ошибках или стараясь искупить свою вину доносом, будут знать, куда, по крайней мере, обратиться». Неплохой идеей было сочтено умение «склонить на свою сторону людей, стремящихся к наживе». При всём этом Бенкендорф чётко отличает носящих мундир офицеров, для которых лучшим поощрением служат «чины, кресты и награды», от работающих за деньги тайных агентов, которые «нередко служат шпионами и за, и против правительства». Тем не менее, считает он, и штатные служащие должны получать достойное содержание, дабы «личная выгода и опасение лишиться чрезвычайно доходного места» обеспечивали надёжность их работы.
Важной составляющей контроля над общественными настроениями должно было, по мнению Бенкендорфа, стать тайное «вскрытие корреспонденции». Его преимущество над работой информаторов состояло в непрерывности и относительной лёгкости исполнения: достаточно «иметь в нескольких городах почтмейстеров, известных своей честностью и усердием». Предполагалось, что такими городами станут Петербург, Москва, Киев, Вильно, Рига, Харьков, Одесса, Казань и Тобольск.
Осознавая, что две страницы записки не могут дать полное обоснование работы будущей «когорты добромыслящих», Бенкендорф предлагал императору принять принципиальное решение о создании высшей полиции на изложенных началах и только затем приступить к разработке подробного плана, «который по своей важности не может быть составлен поспешно, но должен быть результатом зрелого обсуждения, многих попыток и даже результатом самой практики».
Николай не только ознакомился с проектом, но и отдал его для рассмотрения начальнику Главного штаба И. И. Дибичу и графу П. А. Толстому, с непременным пожеланием «по рассмотрении возвратить в собственные Его Величества руки с мнением вашим». Затем он сделал собственные замечания и передал их Бенкендорфу. 27 июня тот обратился к царю с окончательным вариантом и сопроводительной запиской: «Я посылаю Вашему Императорскому Величеству проект… об образовании III отделения Вашего Императорского Величества канцелярии. Он составлен по замечаниям, сделанным Вами по последнему проекту касательно этой организации»147.