Бенни. Пуля вместо отпуска. Исход - только смерть
Шрифт:
Она не шевелилась, если не считать медленного вращательного движения.
— Эйб может снова оказаться в тюрьме. А там он умрет.
Круг, который она описывала по тарелке, стал меньше.
— Вы можете помочь ему, миссис Симмон! Вам не надо ни во что вмешиваться, никто здесь не будет ничего вынюхивать, но если возникнет необходимость в ваших показаниях…
Порт увидел, что она, наконец, остановилась.
— Миссис Симмон, — спросил он, — вы его ненавидите?
Она ответила очень быстро и тихо, почти шепотом:
— Вы не знаете, что у меня здесь есть, вы не знаете сколько.
Она вдруг повернулась к Порту, опустив по бокам руки, с которых на пол капала вода. Лицо ее раскраснелось, и Порт увидел, что она вот-вот расплачется.
— Вы ведь не знаете, как я с ним познакомилась, да? Вы не знаете, как это случилось, какой была маленькая Ева Томлин, правда? Эйб Далтон был в бегах и знал моего отца. Мы жили на ферме в унылом месте, в котором не было ничего хорошего, кроме того, что там мы были одни. Он знал моего отца, пьяницу и отвратительного вора, сгорбленного старика, который постоянно вспоминал о старых временах и великих делах, которые проворачивал в городе, давно, когда он бросил нас с мамой и подался в какой-то город, а вернулся разбитым и оборванным. А когда мама умерла, он показал свое истинное лицо, напиваясь и осыпая меня ругательствами, а потом приводя дружков…
По ее лицу текли слезы, но она их не замечала.
— Он обычно называл их друзьями, друзьями из великих дней, проведенных им в городе. Эти плуты скрывались у него и платили ему за это. Больше этому паршивому старику было ничего не надо, потому что на их деньги он покупал себе выпивку. Он обычно всю ночь просиживал на кухне, разговаривая сам с собой и с бутылкой, потому что у одного его «друга» была комната с двуспальной кроватью, потому что кровать, на которой я обычно спала, была слишком узка для двоих. А когда этот мерзкий пьяница напивался до потери сознания, он сваливался в мою постель, потому что меня там не было.
Она неистово замотала руками, отряхнув с них воду.
— Вот так я и познакомилась с Далтоном, понимаете? Мне не было еще и двадцати лет, а Эйб Далтон был незнакомцем, который остановился на время, платя за постель и питание. Понимаете? — Она повысила голос от возбуждения. — Он был почти ровесником моего отца и незнакомцем! Я не хочу больше ничего говорить! Я не хочу больше об этом думать!
Она замолчала и отвернулась от Порта, и он этому обрадовался, потому что так ему было легче, ведь он не знал, что сказать. Он увидел, как поднялись ее плечи, когда она глубоко вздохнула и снова затихла. Порт засунул руки в карманы, ему захотелось тихо засвистеть, но вскоре он взял себя в руки.
Он сказал:
— Я рад, что вы это сделали. И никто этого у вас не отнимет.
Она подошла к холодильнику, вынула бутылку молока, немного налила в кружку и поставила ее на плиту.
— Вы сделали это, миссис Симмон! Вы, а не Далтон! — Он подождал с мгновение. — Вы хорошо помните, что он ничего у вас не взял?
Порт не видел ее лица, потому что она отвернулась к плите и следила за молоком.
— А не помните ли вы за ним чего-нибудь хорошего?
Она подошла к шкафу и достала рожок, бросив на Порта короткий взгляд, но он
— Вы вышли замуж вскоре после того, как Далтон познакомился с вами. Вероятно, так вы можете его вспомнить. Я хочу, чтобы вы увидели, миссис Симмон…
— Я помню.
Ее слова были неожиданны, как и тон. Похоже, она больше не боролась с воспоминаниями о прошлом, а действительно думала о нем.
— Я помню, потому что он был последним. — Она посмотрела на Порта. — Он вам не говорил?
— Он не хотел, чтобы я к вам приходил, — сказал Порт. — Он только назвал мне ваше имя.
Она надела соску на горлышко рожка, но от Порта не отвернулась.
— Он взял меня с собой, — сказала она. — В ту ночь, когда уехал.
Она подошла к окну и посмотрела на детей.
— Мой отец спал на кухне или был мертвецки пьян, не знаю. Эйб Далтон увез меня в Гранд-Рапидс, ехали мы всю ночь и часть следующего дня. В Гранд-Рапидсе он нашел мне комнату. Я, наверное, была полумертвой от страха и возбуждения, потому что заснула тотчас же, как мы приехали. — Она снова повернулась к Порту. — Когда я проснулась, его уже не было. Остаться одной было ужасно. Выплакавшись, я снова заснула. Вот почему я не сразу нашла это, проснувшись на следующее утро. Он положил мне в туфлю пятьсот долларов.
Когда она закончила, Порт ничего не сказал. Он ей улыбнулся. Сначала ему показалось, что она собирается улыбнуться в ответ, но она посмотрела на рожок и проверила, насколько теплое молоко.
— Я знаю, — сказала она. — Все это хорошо. Хорошо, пока не знает Джей. Я познакомилась с ним вскоре после того случая, и он ничего обо мне не знает.
— Не думаете же вы…
Она не дала Порту закончить:
— Он был из Оттер-Бенда, но мы уже знали друг друга. Мы очень скоро вернулись сюда. Мы поженились в городе и вернулись в Оттер-Бенд, словно я никогда раньше не жила здесь. Теперь я живу здесь, и Джей никогда ничего не узнает.
— Вы не поможете Далтону? — спросил Порт.
— Вы можете меня заставить, — сказала она, — и все разрушить. — Голос ее звучал почти безразлично. — Но я буду сопротивляться.
Она снова подошла к окну и посмотрела на детей. Порт нахмурился.
— Джей не знает и никогда не узнает.
Она подошла к двери, ведущей во двор.
— Мне надо забрать ребенка, — сказала она и вышла.
Когда она вернулась, Порта в доме уже не было.
Она казалась очень спокойной всю оставшуюся часть дня и вечером, когда муж вернулся домой. Говорила она очень мало. Джей Симмон заметил это, но ничего не сказал. Когда они отправились в постель, он быстро заснул.
Ева Симмон долго лежала без сна, а когда встала, было еще довольно темно. Она спустилась к небольшому письменному столу в гостиной и села перед чистым листком бумаги с ручкой в руке. На листке стоял печатный заголовок «Миссис Джей Симмон», и Ева Симмон прочла его несколько раз. Затем она написала свое имя «миссис Джей Симмон». Написала снова, машинально, потому что ей не хотелось сидеть за столом с ручкой и бумагой, ей вообще ничего не хотелось делать.