Бенвенуто Челлини

Соротокина Нина Матвеевна

Он поехал во Флоренцию на почтовых через Пьяченцу и здесь встретил человека, которого меньше всего хотел встретить, — герцога Пьеро Луиджи. Бенвенуто пишет об этой встрече много времени спустя, он знает, какая злая учесть вскоре постигнет герцога, поэтому в рассказе о нем нет той ярости и ненависти, которая всегда клокотала у него в сердце при упоминании от Пьеро Луиджи. Теперь в словах Бенвенуто больше усталости и озабоченности. Надо было подумать о собственной судьбе. Они столкнулись на улице нос к носу, и Луиджи его узнал. Бенвенуто был насторожен, мало ли что герцог захочет выкинуть на этот раз. Тем не менее он нанес Луиджи визит и был на удивление хорошо принят. Герцог только что отобедал, пребывал в хорошем настроении

и с удовольствием объявил всем присутствующим, что Бенвенуто «первый человек на свете в своем художестве». Более того, он попытался объяснить, почему мастер был пленником замка Святого Ангела.

— Мой Бенвенуто, я знал, что вы невиновны, — сказал он, — и очень вам сочувствовал. Но я ничем не мог вам помочь, потому что папа — мой отец — желал угодить вашим врагам и поэтому держал вас в темнице.

Можно представить, с каким настроением слушал Бенвенуто эту откровенную ложь. Но темны закоулки в душе человеческой, Луиджи говорил так, словно сам верил во все это. Далее разговор перешел на Париж и Франциска I, герцог был любопытен и выспросил все про службу там Бенвенуто и даже предложил ему работу в Пьяченце, но получил вежливый отказ. Бенвенуто целиком принадлежит этому добрейшему королю, он только навестит родных и тут же вернется во Францию. Тогда, видно, Бенвенуто действительно верил в это.

А вокруг герцога стояли «те самые люди из дома Ланди, которые потом были те, кто его убил». И еще пишет Бенвенуто: «Этот человек как будто прощения у меня просил в присутствии тех, кто вскоре после того за меня отомстил, а также за многих других, которые были им умерщвлены; потому ни один властитель, как бы велик он ни был, пусть не глумится над правосудием Божьим, как это делают некоторые из тех, кого я знаю… И всегда, хоть я и помогаю себе как могу, если я потом сплошаю, там, где слабых сил моих недостаточно, тотчас же мне являет себя эта великая сила Божия, каковая приходит неожиданно для тех, кто несправедливо обижает других, и для тех, кто мало заботится о великом и почетном бремени, которое дал нам Бог». Великолепно написано!

С Генрихом VIII Английским Франция заключила мирный договор только в январе 1546 года.

Часть V

На родине

Бенвенуто радостно встретила сестра, его приезд был для семьи спасением: больной, фактически безработный муж и шесть дочерей, старшая на выданье, младшая у кормилицы. За пять лет пребывания во Франции Бенвенуто щедро помогал им, но семья большая, жизнь дорогая, еще болезни — понятно, одним словом.

Герцог Козимо находился в своей роскошной загородной вилле Поджо-а-Кайано. Бенвенуто ничего не ждал от этого визита, он поехал к герцогу как флорентийский гражданин, желающий засвидетельствовать почтение семейству Медичи, которое всегда ему благоволило.

Бенвенуто принял не только герцог, но и супруга его — герцогиня Элеонора Толедская. Разговор был долгий. Бенвенуто, как и в Пьяценце, забросали вопросами. Он по порядку рассказал о работах, которые делал для короля Франциска.

— Я все это слышал, — сказал герцог, — «стало быть, это правда, — и затем добавил с сочувственным видом: — О, малая награда за столь прекрасные и великие труды!»

Бенвенуто обиделся за Франциска I, он тут же рассказал, как король «извлек его из темницы», а потом дал возможность сделать «такие изумительные работы, как ни одному другому подобному мне художнику». Козимо I слушать это было явно неприятно, он все время неодобрительно поджимал губы. Потом сказал:

— Бенвенуто, если ты захочешь что-нибудь сделать для меня, я тебе заплачу такие деньги, что ты будешь изумлен.

— О, ваша светлость, но я должен объяснить, что во Франции я трудился в другом художестве и теперь охотно сделаю для вас что-нибудь в бронзе или в мраморе.

— В бронзе, — сказал герцог. — Персея.

Конечно, Бенвенуто

не устоял перед таким заказом, он твердо сказал: согласен — и тут же с жаром принялся за работу. Герцог давно был одержим идеей заказать достойному ваятели фигуру юноши-победителя. Отрубленная голова Медузы горгоны должна была воплощать в себе республиканскую нечисть — врагов Медичи, с которыми ему удалось справиться. Напомним читателю историю Персея, прекрасного сына Зевса и Данаи, той, на которую бог пролился золотым дождем. Отец Данаи знал, что будет убит внуком, поэтому он запер дочь в медный терем. Но Зевс всесилен, Даная родила сына, нарекли его Персеем. Мальчик подрос и совершил массу подвигов. Один из них — убийство страшной Медузы горгоны.

Горгоны — три чудовищные внучки земли Геи и моря Понта. Две первые — Сфено и Кето — бессмертны, третья Медуза смертная. Она ужасна, ни женщина, ни птица, тело ее покрыто чешуей, а вместо волос — змеи. Но самое ужасное в Медузе — ее взгляд, он обращает в камень все живое. Персей убил Медузу, когда она спала, при этом смотрел не на нее, а на отражение нечисти в своем медном щите.

Модель Персея из желтого воска в локоть величиной была сделана за несколько недель. В угоду красоте и новому движению в искусстве, которое позднее нарекли маньеризмом, Медуза была не чудовищем, а прекрасной женщиной, змеи на голове сплелись в живописную прическу. Бенвенуто выполнил модель и стал ждать приглашения, но от герцога, хоть тот давно вернулся во Флоренцию, не было никаких вестей. Он словно забыл про мастера. Какое разительное несходство между веселым, доброжелательным и щедрым Франциском I и подозрительным, недоверчивым соотечественником Козимо I! Но Бенвенуто все-таки удалось показать герцогу свою работу. «Как только он на нее взглянул, она ему понравилась, и хвалил он ее необычайно; чем подал мне надежды, что он кое-что в этом понимает».

— Если бы ты, мой Бенвенуто, сделал с этой модели большую фигуру, то это была бы самая красивая фигура на площади. — Герцог явно желал польстить скульптору.

Речь шла о площади Синьории, на которой стояли дивные творения Микеланджело и Донателло.

«— Ваша высокая светлость, своей похвалой вы придаете мне духа и силы». Я сделаю фигуру в три раза лучше, чем эта модель. Но для работы мне нужны соответствующие удобства. Нужен дом и помещение, где бы я поставил мои горны и все прочее.

— Подайте ходатайство, — сказал герцог доброжелательно. — Я удовлетворю все ваши нужды.

Ходатайство было подано, взамен он получил новые щедрые обещания, но, избалованный прежними заказчиками, Бенвенуто не догадался заключить договор, то есть обговорить условия работы, о чем потом очень пожалел. Вскоре он приискал себе дом с землей и огородом, где решил построить себе еще мастерскую. Предстоял разговор с герцогом. Бенвенуто для себя придумал такую установку: «Я сделаю, что обещал, а вы, ваша светлость, увидите мои работы и заплатите по совести». Основываясь на этой установке, он так повел разговор с герцогом:

— Ваша светлость, я принес вам две ювелирные вещицы моей работы и прошу вас на эти вещи купить мне дом.

При этом он добавил, что просит герцога сохранить их до тех пор, пока он «своими трудами и работами» этот дом не выслужит, то есть он отдавал ювелирные изделия в залог. Герцог внимательно осмотрел «вещицы», похвалил их, но взять отказался:

— Возьми, Бенвенуто, свои прекрасные работы назад, потому что мне нужен ты, а не они. Свой дом ты получишь и так.

Козимо тут же подписал ходатайство, в котором было написано: «Посмотреть сказанный дом, и от кого зависит, продать, и цену, которую за него спрашивают; потому что мы хотим пожаловать им Бенвенуто». А дальше начались неприятности. Бенвенуто не учел, что у Козимо были повадки не герцога, а купца, он во всем искал свою выгоду, в его поступках не было никакой «широкости» (любимое словечко Достоевского).