Берег Беглых Собак
Шрифт:
– Ты мне нравишься, – сказала Коша. – С некоторыми людьми постоянно случаются разные чудеса. А с другими все становится скучным!
– Это верно. С тобой точно не скучно. Но… Вот ты меня заговорила! Мне нужно идти! Я забыл! Извини!
– А как же мы встретимся снова? – воскликнула Коша. – У тебя есть телефон?
– Я найду тебя! – крикнул Роня и поспешил наверх по лестнице.
– Но как? – крикнула Коша.
– Найду! Не волнуйся! – Роня убежал.
Стало пасмурно и грустно – будто вся погода была в голове Кошкиной. Над Дворцовым
Внезапно на лестнице прямо из воздуха появился высокий лысый гражданин, одетый в черный шелковый костюм. Полы легкого пиджака чуть-чуть колыхались от ветра. В общем-то, он был совсем обычен. Необычным было то, что с его появлением все потемнело. И свист, исходящий прямо из пустоты пространства, завибрировал в теле Коши с такой силой, что она зажмурилась и закричала. От ее крика свистящая тишина лопнула, и все стало обычно: машины ехали по дороге, туристы фотографировались возле сфинксов, никакого человека на ступеньках не было.
Кошкина тряслась в троллейбусе перепуганная случившимся. У нее появилось чувство, что она только что свихнулась, и теперь это придется скрывать от всех, что если кто-то узнает про то, что с ней случилось, то ее точно посадят в дурдом и будут колоть галлоперидолом.
Мало того. Что-то, и правда, изменилось.
Город стал выглядеть так, будто его подменили. Будто бы вместо этого города теперь тут был близнец.
Питер-близнец. Он перестал быть реальным. Кошкина внезапно поняла, что город был придуман Петром да так и остался у него в голове. Просто теперь голова Петра невидимым куполом высится над городом, торча из болот, и Нева делит мозг на два полушария. И лабиринты проходных дворов – это всего лишь его извилины. Эта мысль очень понравилась Коше. Она представила, как бродит внутри огромной головы, переходя из арки в арку.
И тут же она услышала обрывок разговора. Первым зазвучал мужской голос:
– Говорят, что где-то тут, на Васильевском, есть проходной двор, пройдя через который в полночь, ты окажешься в восемнадцатом веке.
– Да ты что? – это был женский голос, он взволнованно звенел. – Давай попробуем! Ты знаешь, где эта арка?
– Нет. Увы. Это только легенда, – вздыхает мужчина.
– Жалко. Это было бы здорово.
Вступил третий мужской голос:
– Я слышал, что есть проходняк, который надо пробежать за тринадцать секунд, и тогда желание обязательно исполнится.
И девушка снова зазвенела высоким сопрано:
– Да! А я еще слушала, что на Петроградке есть двор, в котором нужно покружиться, и тогда сбудется любое желание.
Жаль, что они вышли из троллейбуса. Так хотелось послушать этот разговор дальше. Коша проводила глазами забавную троицу – двух парней и маленькую полненькую девушку.
Видно, со времен Петра так и повелось – ветер вечности гнал людей, источенных тоской непонимания мира, в Петербург, чтобы на его нереальных
Другие же беглецы – алчные до жизни реальной – искали от века исполнения желаний у Москвы – дородной тетки с огромными щедрыми сиськами.
Золото московских куполов всегда отсвечивало деньгами, тогда, как Питерские золоченые шпили таяли в фантастическом сиянии небес.
Троллейбус лязгнул дверьми и уехал, оставив после себя сонную тишину. Мимо пронесся бешеный грузовик. Около клуба на 16-й линии остановился розовый, как барби, «хаммер».
У дверей клуба Коша встретила Зыскина.
Они поздоровались. Зыскин облобызал Кошкину влажным поцелуем, который она стерпела с большим трудом и тут же стерла.
– Там внутри тебя ждет Муся, – сказал Зыскин. – Я оставил для тебя записку. Возьми и прочитай ее.
– А может, так скажешь?
– Нет. Так не скажу. Это надо читать.
Из клуба вышел Котов и облизал Кошкину взглядом:
– Привет? С нами едешь?
– Нет. С тобой? Никогда!
Кошкина метнулась в дверям и чуть не сбила с ног шикарную блондинку и высокого господина, похожего на Пьера Ришара.
– Простите!
Кто бы сказал Кошкиной, что блондинка с бриллиантом и рыжий лялька идут встречаться с Черепом, Коша покрутила бы у виска. Но было именно так. Они втроем сели за один столик.
– Ты видела? – спросила Коша, падая напротив Муси за столик.
– А-а? – Рассыпав гриву волос, Муся лежала на руках сложенных под головой. – Я поняла. Надо ждать, когда волны будущего выбросят на берег бытия какое-нибудь событие. В Питере ничего не нужно делать. Надо только оказаться в нужное время в нужном месте.
– Видела? – повторила Коша.
– Что?
– С кем Череп тусует?
– Видела. Давно уже. Они все время с ним встречаются. Это какие-то коллекционеры. Их Череп с художниками знакомит.
– Да? А со мной? Пусть со мной познакомит!
– С тобой? Ну, не знаю. Мне кажется, их интересует что-то другое. Не то, что рисуешь ты. Но ты спроси – мало ли! Я жду тебя уже два часа! Хорошо, что Зыскин угостил меня коктейлем, а то бы я уже сдохла от скуки.
– Повезло тебе, – усмехнулась Коша. – Я бы не отказалась от коктейля.
– У меня нет ни копейки.
– Какое совпадение. У меня тоже.
Коша оглянулась: огромный золотой скарабей на пальце мужчины, как две капли воды похожего на Пьера Ришара, сверкал нереально острыми лучами. Стало страшно.
– Да, дорогуша! Ты в «Ариадну» сходила? – вдруг вспомнила Муся.
Коша опустила глаза.
– Нет.
– Почему? Ты все время стонешь, что у тебя нет денег, и что твои работы никуда не берут. А что ты сделала для того, чтобы твои работы куда-то взяли? Ты часто бываешь в галереях, где продают живопись, чтобы предложить там свои работы?