Берег бесконечности
Шрифт:
— Сайрес…
— Я люблю тебя, Ким. И какое нам дело, взорвется звезда или нет?
Шепард разбудил ее в семь. Апельсиновый сок и тосты были уже готовы.
«Знаешь, — заметил он, — его нельзя назвать человеком ответственным, твоего командира».
— Я знаю.
«Так, может, я перепишу программу?..»
Сок был превосходен.
— Оставь как есть, — сказала она.
«Как скажешь, Ким. — Он засмеялся. — А тебе звонят. Профессор Толливер».
В семь утра?
— Соедини, —
Шейел Толливер постарел. Живость ушла из черт его лица. Оно стало землистым. Борода, когда-то черная, стала серой. Но он улыбнулся, увидев ее.
— Ким, я прошу прощения, что звоню так рано. Хотел поймать тебя, пока ты не ушла на работу.
— Я очень рада слышать вас, профессор. Давно уже мы с вами не говорили.
— Да, давно. — Он сидел, опираясь на подушки, в резном кресле с подлокотниками в виде драконьих лап. — Я тебя видел вчера ночью. Ты держалась отлично. — Ким показывали почти по всем новостям. — Кстати, я должен тебя поздравить. Ты сделала отличную работу.
Она не стала скрывать, что ей эта работа не нравится.
— Это не та профессия, которую я выбирала.
— Да. — Его вид выдавал неловкость. — Но человек никогда не знает, как сложатся обстоятельства. Ты, насколько я помню, хотела быть астрономом.
— Астрофизиком.
— Но ты отлично смотришься на трибуне. А я когда-то считал, что из тебя получился бы приличный историк.
— Спасибо, я это ценю.
Он еще погрустнел, почти помрачнел.
— Мне надо с тобой поговорить об одной очень серьезной вещи, и я хочу, чтобы ты меня выслушала.
— А что мне может помешать?
— Погоди несколько минут с вопросами, Ким. Позволь сначала спросить тебя о проекте «Маяк». У тебя в нем есть влияние?
— Абсолютно никакого, — сказала она. — Я там всего лишь пиаром занимаюсь.
Он кивнул:
— Жаль.
— А почему?
Он тщательно подбирал слова:
— Я бы хотел, чтобы его остановили.
Она уставилась на него:
— Почему?
Существовали группы протеста, считавшие, что взрывать звезды безнравственно, даже если там нет экосистем. Но она не могла поверить, что ее трезво мыслящий старый учитель связался с этой толпой.
Он переложил подушки.
— Ким, мне не кажется благоразумным объявлять о своем присутствии, когда мы не знаем, кто это услышит.
Тут же ее уважение к нему упало на несколько пунктов. Такие чувства она могла ожидать от кого-то вроде Вудбриджа, который всегда считал науку лишь способом совершенствования техники. Но Шейел — это было совсем другое дело.
— Я думаю, что все подобные опасения беспочвенны, профессор.
Он уперся в щеку указательным пальцем.
— Нас с тобой связывает одна вещь, о которой ты, быть может, не знаешь, Ким. Йоши была моей внучкой.
— Йоши?
— Амара.
У Ким перехватило дыхание. Йоши Амара — так звали женщину, улетевшую в том такси вместе с Эмили. Она была коллегой сестры в последней экспедиции на «Охотнике».
Они обе вернулись с «Охотником»
— Верно, — сказала Ким. — Я об этом не знала.
Он пошарил рукой рядом с собой, взял чашку и отпил глоток. В воздух поднялся клуб пара.
— Помню, когда я первый раз тебя увидел, — сказал он, — поразился, как ты похожа на Эмили. Но ты тогда была молода. Сейчас вы совершенно идентичны. Вы — клоны? Если можно задать такой вопрос.
— Да, — ответила Ким. — Несколько наших экземпляров растянулись на четыре поколения. — Если не считать оттенков выражений лица и стиля причесок, их невозможно было различить. — Значит, вы знали Эмили?
— Я ее только один раз видел. На отвальной перед отлетом экспедиции. Меня пригласила Йоши. Твоя сестра была удивительной женщиной. Несколько одержимой, впрочем. Но и Йоши была такая.
— Наверное, все мы такие, профессор, — сказала Ким. — По крайней мере те, кого стоит знать.
— Вполне согласен. — Он долгую секунду смотрел на нее внимательно. — Что ты знаешь о ее последней экспедиции? О рейсе «Охотника»?
На самом деле не очень много. Ким не думала, будто там есть, что знать. Эмили хотела найти внеземную жизнь. Предпочтительно разумную. А все остальное ее очень мало интересовало, кроме Ким. Эмили пережила два брака — мужей попросту не устраивала жена, которой никогда нет дома. Она все время уходила в полеты на «Охотнике», иногда больше чем на год. Ничего они не находили, и каждый раз она возвращалась с убеждением, что в следующий-то раз все будет по-другому.
— Они очень недалеко ушли. Обнаружились неполадки двигателя, и пришлось вернуться.
Ким была озадачена. Что он хочет от нее услышать?
От его улыбки возникло ощущение, что она снова студентка. Действительно, это было так давно, когда он преподавал им песни рабочих изучаемой эпохи — времен терраформинга на Гринуэе? Вся аудитория качалась в ритме «Гранитного Джона» и «Похорони меня в глубоком синем море».
— Я думаю, что это не все, — сказал он. — Мне кажется, они что-то нашли.
— Что-то? В каком смысле — что-то?
— Что-то из того, что они искали.
Будь это кто-нибудь другой, она бы просто нашла повод прекратить разговор.
— Профессор Толливер, если это так, то они забыли об этом сообщить, когда вернулись.
— Я знаю, — сказал он. — Они держали это в секрете.
— Зачем бы им это нужно было? — Ким взяла свой наилучший тон стиля «Давайте-будем-рассуждать-разумно».
— Не знаю. Может быть, они испугались того, что нашли.
Испугались? Капитаном корабля был Маркис Кейн. Герой войны, которому в музее памяти Могучего Третьего было отведено целое крыло. Погиб несколько лет назад, спасая детей из лесного пожара в Северной Америке.