Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]
Шрифт:
— Нет, нет!.. Продолжайте, прошу вас, — сказала молодая Меллия.
— Да что там говорить! Пришел день, когда нас в Центре осталась лишь горсточка. И мы согласились, что дальше невозможно поддерживать излучатели в рабочем состоянии. Больше года никто из оперативников не возвращался, хронодеградация оборудования ускорялась и не было возможности узнать, какой дополнительный вред можем мы причинить темпоральной ткани разлаженными преобразователями. Так что мы отключили аппаратуру. Ситуация продолжала ухудшаться. Возросло количество аномалий. Условия стали трудными. Мы совершали
— Дважды я пыталась вырваться, — тихо проговорила она. — И каждый раз — после невообразимых ужасов — выходила в эту точку. Затем поняла. Я попала в защитную петлю. В плен до моего освобождения. Я сдалась и приготовилась ждать…
Наши взгляды встретились, и я почувствовал себя убивающим старого калеку.
— Вы знакомы с оборудованием? — спросил я просто, чтобы заполнить возникшую в разговоре паузу.
— Да. У меня была масса времени, чтобы исследовать возможности аппаратуры. Ее потенциальные возможности. В данных условиях допустимо лишь минимальное воздействие на окружающую среду — такое как использование прогнозатора, векторы которого указали о помощи.
Вновь последовала улыбка, словно я бросился ради нее в океан.
— Дисплей, который вы активизировали, — сказал я. — Я никогда не видел ничего подобного. Это и есть прибор, который… э-э… предсказывает будущее?
— Дисплей? — она удивилась. Потом что-то вспомнила и поднялась. — Я должна проверить.
— Нет, нет, вам нужно отдохнуть! — запротестовала Меллия.
— Помогите мне, моя дорогая. Я должна подтвердить показания!
Меллия попыталась спорить, но я перехватил ее взгляд, и мы вместе помогли нашей пациентке подняться на ноги и провели ее вдоль коридора.
Освещенный экран показывал ту же картину: яркий зеленый прямоугольник с размытыми краями, который дрожал и пульсировал в крайнем правом углу. Старая леди слабо вскрикнула и стиснула наши руки.
— Что случилось? — спросила Меллия.
— Несущая основного ствола! — Она задрожала. — Исчезла. Ее нет на экране.
— А если настроить… — начал я.
— Нет! Показания соответствуют действительности, — решительно возразила она, и в голосе зазвучало слабое эхо былой властности. — Идет терминальный отсчет!
— Что это значит? — спросила Меллия успокаивающим тоном. — Так серьезно…
— Это значит, что мы приближаемся к границе занимаемого темпорального сегмента. Для нас время подходит к концу.
— Вы уверены в этом? — спросил я.
— Абсолютно.
— Сколько же нам осталось?
— Часы, а может быть минуты, — ответила старшая Меллия. — Думаю, что создателям оборудования просто не приходило в голову мысль о подобной возможности. — Она спокойно взглянула на меня. —
Я покачал головой.
— Нет, мы сделали все, что могли. Добрались сюда и на нуле…
— Ну, конечно. В бесконечности же линии сходятся в одну точку. Время истекает, так должно быть во всем остальном.
— А что если воспользоваться станционными мощностями? — предложила Меллия. Агент Гейл покачала головой.
— Я пыталась, это бесполезно. Вы впустую окунетесь в бесконечные ужасы.
— И все же…
— Она права, — сказал я. — Так у нас ничего не выйдет. Нужен другой выход. На станции масса оборудования. Есть ли здесь какая-нибудь аппаратура, которую можно использовать, переделать в крайнем случае и вырваться из тупика.
— Нужен специалист, — задумчиво ответила женщина. — Но это вне моей компетенции.
— Мы можем подзарядить аварийные приводы, — сказал я и почувствовал внезапную перемену в воздухе. То же ощутили и обе Меллии. Дисплей замерцал и погас. По всему пульту отключились лампочки индикации. Фоновые шумы сменились тишиной. Воздух посерел, сгустился в наэлектризованную полупрозрачность. На поверхности предметов задрожали крошечные радужные волны, как цветовая аберрация в дешевых линзах. В воздухе повеяло прохладой, будто распахнули дверцу гигантского холодильника.
— Конец, — теперь уже совершенно спокойно сказала женщина. — Время останавливается, все волновые явления падают до нулевой частоты и тем самым прекращают существование, включая ту самую форму энергии, которую мы называем материей…
— Минуточку, — возник я. — Это не природный феномен. Кто-то воздействует на хромосомы!
— Откуда ты знаешь? — спросила Меллия.
— Не время для разговоров. Агент Гейл, — я взял старую леди за руку, — где вы укрылись во время нашего прибытия?
Меллия запротестовала, но другая быстро ответила!
— В стазисной камере.
— Зеркала?
Она кивнула.
— Мне… было стыдно сказать. Это так… трусливо.
— Пошли.
Я направился через безмолвный зал сквозь холод и мертвенный воздух вниз по проходу к помещению с зеркалами. Отражающие поверхности потускнели, но остались целыми.
— Быстрей! — поторопила старая Меллия. — Поле может отключиться в любую минуту.
Из центрального зала донесся приглушенный грохот, как будто рухнула стена. Вдоль прохода лениво проползло облако не то дыма, не то пыли. Сзади замерцали желтые огни.
— Внутрь — быстро! — крикнул я.
— Нет — вы и… агент Гейл!
— Не спорь, девчонка! — я обхватил ее и подтолкнул к зеркалу. По поверхности бежали волны тусклого света. Меллия вырвалась.
— Идите, мистер Рейвел, не медлите! — сказала старшая Меллия, затем быстро повернулась и пошла к надвигающимся клубам дыма. Меллия закричала. Я пихнул ее в зеркало. Крик оборвался.
Женщина скрылась за сгущающимся облаком. Я шагнул в другое зеркало как в туман. Оно замерцало вокруг меня, набухло неощутимым серым студнем и вспыхнуло разбитым стеклом. Пришла тьма.